— Что вы этим хотите сказать? Какие подставные? Крыса? Это вы насчет того, что у меня нога трясется? Вы об этом? Ну и что с того? А что, собственно, вы тут делаете?
— Знал бы ты, что я делаю… Присмотрись-ка. — Наклонившись ко мне, он указал пальцем на свое лицо. — Как, хорошо я выгляжу, а? Загубили меня, и знать бы хоть, кто — а то тут одни чесуны-шимпанзе, шпундели-мандрильоны, кодла, морока и все…
— А зачем вам аппарат? — спросил я вдруг, хотя мне было уже все равно.
— Аппарат? А что, не знаешь?
— Вы делали снимки…
— Конечно же.
— В сейфе с…
Я понизил голос с остатком надежды, что он не признается, но он флегматично кивнул головой.
— Ясно дело. Впрочем, это не важно. Это так, чтобы окончательно не одряхлеть. Мозги плесневеют, шмайзель подступает, ну вот и щелкнешь иногда где-нибудь что-нибудь.
— Зачем вы мне это говорите? — с запальчивостью проговорил я. — Вы снимали секретные документы! Я видел! Вы можете не опасаться: я вовсе не собираюсь этим воспользоваться. Это меня нисколько не интересует. Я только не понимаю, почему вы продолжаете здесь сидеть?
— А почему это я не могу здесь сидеть?
— Ведь вас могут разоблачить! Почему вы не бежите?
— Куда? — спросил он с такой безмерной тоской, что я от жалости содрогнулся.
— Как куда? Туда.
Я отдал себя ему в руки. Пожалуй, что так. Сердце билось у меня в груди, словно молот, в ожидании, что тоска сойдет сейчас с его лица, как маска. Я подговаривал его бежать! С ума сошел, наверное, — ведь это же провокатор…
— Туда? — пробормотал он. — Куда это — «туда»? Да и какая разница что там, что здесь? Щелкнул просто так, для тренировки, чтобы не выйти из формы, но ведь это же ничего не значит…
— Как это — ничего? Скажите яснее!
— Ясно или не ясно — все одно. Ты еще не на том этапе или месте, чтобы все понять, а если даже поймешь, с пятого на десятое, то все равно не поверишь. "Вот, — думаешь, — провокатор, подосланный, палач на мою душу, оборванец, хитрюга, нарочно такой занудливый, нытик захиревший, обнажается, прикидывается бедненьким, шпионское пренебрежение демонстрирует, а это все иначе читается, совсем на другое нацелено". Разве нет? Как, я прав, а? Вот видишь. И дальше думаешь: он сам говорит, что провокатор, чтобы я думал, что, говоря «провокатор», он со мной искренен, и потому все принимал за искренность, от чистого сердца, но наверняка это не от чистого сердца, это что-то иное значит, и потому когда ты слышишь, как я говорю, что я провокатор, чтобы ты думал, что я с тобой искренен… ну, вот мы и приехали: сам черт не брат, а? И уже ничему не веришь. Так?
