В трубке щелкнуло, раздались гудки. Я высказал Вулфу соображение, что было бы очень здорово всегда вот так легко отделываться от Стеббинса. Он скривил физиономию (это относилось к кроссворду) и поднял голову.
– Арчи…
– Да, сэр.
– Процесс над Питером Хейзом начался около двух недель тому назад?
– Точно, сэр.
– В «Таймс» давали его фотографию. Принеси этот номер.
Я хмыкнул.
– Сэр, мне пришла в голову подобная мысль, когда позвонил Лон, но я хорошо помню снимки этого субъекта – их давала «Газетт» и «Дейли ньюс», – и я эту мысль отбросил. Однако не помешает снова взглянуть.
Одна из шестнадцати тысяч моих обязанностей состоит в том, чтобы хранить подшивки «Таймс», по пять недельных номеров каждый, в шкафу за книжными полками. Я направился к шкафу, присел возле него на корточках и, чихая от пыли, довольно скоро откопал то, что нам требовалось – семнадцатую страницу газеты от 27 марта. Я быстро пробежал ее и вручил Вулфу, а сам достал из ящика стола фотографию Пола Хэролда в академической шапочке и мантии, которую тоже вручил Вулфу. Он положил снимки рядышком и уставился на них сердитым взглядом, я подошел сбоку. Снимок в газете был не ахти какой, но даже глядя на него, можно было с уверенностью сказать, что если на нем наш П.Х., то он за одиннадцать лет здорово изменился. Его круглые щеки впали, нос стал меньше, губы тоньше, а подбородок отвис.
– Нет, – изрек Вулф. – А? Что скажешь?
– Принято единогласно, – кивнул я. – Черта с два его найдешь. Может, стоит заглянуть в суд?
– Сомневаюсь. По крайней мере не сегодня. Ты мне здесь нужен.
Это всего лишь отсрочило агонию. В тот же день помимо журналистов нас навестила еще одна личность. Дело было так. Ровно через три минуты после того, как Вулф отбыл на свою ежедневную двухчасовую – от 4-х до 6-ти – встречу с орхидеями, раздался звонок в дверь, и я вышел в холл. На крыльце стоял субъект средних лет, который явно не брился со вчерашнего утра. Он был в мокром плаще цвета древесного угля и в черной фетровой шляпе последней модели. Похоже, очередной П.Х., а не журналист. Он заявил, что желает переговорить с Ниро Вулфом. На что я ответил, что Ниро Вулф занят, назвал себя и предложил свои услуги. Он замешкался.
– У меня времени в обрез, – сказал он, глянув на часы. Похоже, он был чем-то встревожен. – Меня зовут Алберт Фрейер. Я адвокат. – Он достал из кармана кожаный бумажник, вынул из него визитную карточку и вручил ее мне. – Я защитник Питера Хейза, которого судят по обвинению в убийстве первой степени тяжести. Меня ждет такси – у жюри сейчас перерыв, и я должен быть на своем месте. Вам что-нибудь известно относительно объявления, которое Ниро Вулф поместил в сегодняшних газетах? То, что обращено к П.Х.?
