– Мне хотелось, чтобы мистер Хайетт сам рассказал вам обо всем. Для пущей ясности. Не хотите ли вы теперь изменить свои показания? Или, может, что-то добавить? Правда, Донахью мертв, но он оставил следы, и у нас есть зацепки, в каком, направлении вести расследование. Вы понимаете, что я имею в виду?
– Конечно, – хрюкнул Вульф. – Мистер Грум, я совсем не прочь побеседовать с вами, но не собираюсь толочь воду в ступе. Что касается того, чтобы изменить свои показания, то я могу подправить стиль или пунктуацию, но суть останется та же. Добавить я также могу совсем немного, – например, что этот человек солгал мистеру Хайетту, заявив, что представился мне как Донахью и что я был в курсе того, что прослушивание было противозаконным. Впрочем, это и так подразумевается из моего отчета. У меня к вам есть только одна просьба. Сейчас я знаю его имя, по крайней мере то, что он назвал мистеру Хайетту, и знаю название отеля, где он проживал. Вряд ли я могу быть вам здесь полезен – я не имею ко всей истории никакого отношения. Но если вы позволите мне прямо сейчас вернуться в Нью-Йорк, я приложу все свои знания и опыт, чтобы выяснить, кто этот человек, откуда он взялся, чем занимался и с кем был связан…
Вульф умолк, потому что Грум повернул голову – дверь открылась и вошел еще один человек в полицейской форме. Он подошел к Груму и протянул ему сложенный лист:
– Капитан, это для вас.
Грум развернул бумагу и пробежал ее глазами. Потом он отослал полицейского и, снова прочитав написанное, поднял глаза на нас с Вульфом.
– Это ордер на ваш арест как главных свидетелей убийства. Я должен действовать соответственно. Хотите ознакомиться с документом?
Я повернул голову и посмотрел на Вульфа. Готов засвидетельствовать, что за целых десять секунд гробового молчания он ни разу не моргнул, после чего произнес единственное слово:
– Нет.
– Позвольте мне, – сказал я и протянул руку. Грум вручил мне ордер. Полный кошер, даже наши имена были написаны правильно. Подпись судьи читалась примерно так: Бимнайомр. – Кажется, это не фальшивка, – обратился я к Вульфу, но тот даже не взглянул на меня.
– Я даже не знаю, как это назвать, – процедил он ледяным голосом, не сводя глаз с Грума. – Своеволие? Самоуверенность? Или просто упрямство?
– Вульф, вы не в Нью-Йорке, а в Олбани, – Грум старался не показывать, как он горд собой. – Я еще раз спрашиваю вас, вы хотите изменить что-либо в своем отчете?
– Вы в самом деле собираетесь выполнить предписание ордера?
