— Ну и что из того? К этому моменту ты уже получишь отпущение грехов.
— Не в том дело. Каждое задание, которое мне придется выполнять после этого, будет лишь множить прегрешения, лежащие на моей совести. Не могу же я отправляться на исповедь после каждого задания, зная, что тебе или Смиту придется заниматься священником.
— Эта религия, — заметил Чиун, — держит тебя в своей коварной власти целиком.
— Не совсем так. Я ведь не был в церкви уже очень, очень давно.
— Но даже после стольких лет ее цепкие когти до сих пор сжимают твое сердце.
— Меня просто мучит беспокойство, только и всего. Ладно, я как-нибудь разберусь с этим. Почему бы тебе не оставить меня в покое ненадолго? Как только закончу, я вернусь в «Фолкрофт».
— Это невозможно.
— Почему?
— У Смита есть для тебя задание.
— Что-то я не в настроении выполнять его задания, — угрюмо ответил Римо.
— Это простое задание, много времени оно не отнимет.
— В таком случае почему бы не отправиться тебе?
— Не могу. Для меня тоже есть задание.
— Два задания?
— Мелких задания, — поправил Чиун.
— И в чем же дело?
— Ничего особенного. Захват самолета для тебя, еще один — для меня.
— Два захвата самолета? Что это, совпадение?
— Возможно. Однако Смит послал меня за тобой, чтобы вместе мы смогли избавиться от этих мелких неприятностей.
— Сколько людей в опасности?
— Несколько сотен.
— Тогда, полагаю, мои проблемы смогут подождать, — решил Римо, направляясь к чердачному окну.
— И ты называешь такие мелочи проблемами?! — проворчал Чиун, идя за ним. — Вот у меня настоящие проблемы...
Когда они выбрались на улицу, к дому как раз подъезжала полицейская машина. Двое полисменов вышли на тротуар и, прикрывая глаза рукой от слепящего света фонаря, принялись разглядывать крышу.
— Ищете человека, который хотел спрыгнуть? — небрежно поинтересовался Римо.
— Да, а вы его видели?
— Конечно. Ведь это я и уговорил его спуститься.
— Описать можете? — вступил в разговор второй патрульный, пока его напарник доставал блокнот и карандаш.
— Минутку, — медленно проговорил Римо. — Рост — примерно метр семьдесят, толстый, на вид лет двадцать семь, волосы черные, глаза карие. На нем джинсы с дырой на колене и оранжевая куртка с капюшоном. Ушел вот по этой улице несколько минут назад.
— Спасибо, — поблагодарил первый полицейский, залезая обратно в машину.
— Если найдете его, — продолжал Римо, — на вашем месте я отвез бы его в психушку. Он все кричал, что спрыгнет, снова и снова. По-моему, он зациклился на самоубийстве.
