— Звучит неплохо — чем не причина, чтобы спрыгнуть? — заметил кто-то, и все рассмеялись.
— Говорю же, я не буду прыгать!
— Но ты можешь и передумать, — с надеждой проговорил парень в оранжевом.
— Если я и передумаю, — предупредил Римо, — то уж позабочусь, чтобы приземлиться прямо на тебя.
Оранжевая куртка поспешно отступила на пару шагов. Его примеру последовали и остальные. Теперь зеваки стояли на проезжей части, и водителям приходилось останавливаться. Из окон машин высовывались головы, чтобы взглянуть туда, куда с восторгом указывал парень в оранжевой куртке.
По все увеличивающейся толпе пронеслось слово «самоубийца».
Римо тяжело вздохнул. Если эта история попадет в вечерний выпуск газет, Смит его убьет. Ну почему это каждый раз происходит? Неужели они не могут оставить его в покое?
Сегодня вечером ему как раз хотелось побыть одному. Римо протянул руку и взялся за торчавший рядом кирпич. Он выдернул его из цемента небрежным движением и принялся ребром ладони откалывать мелкие кусочки. Маленькие снаряды отлетали от кирпича, как разозленные шершни. Один из них разорвал капюшон на маячившей внизу оранжевой куртке. Парень вскрикнул, как будто его укусили. Еще один кирпичный осколок угодил ему в колено, и он упал на мостовую, схватившись за ногу.
Римо запустил еще пару кирпичных снарядиков. Со стороны это выглядело совсем просто, и для него в этом действительно не было ничего сложного. Однако добиться таких результатов Римо смог лишь в результате многолетних тренировок в искусстве Синанджу. Сначала он научился полностью сливаться с вещью, так что если Римо требовалось вынуть из кладки кирпич, он мог точно определить, где за него ухватиться, под каким углом и какое усилие приложить. Небрежно брошенный на поверхность кирпича взгляд выдавал слабые места материала — точки, где можно добиться максимального эффекта, затратив минимум усилий.
Римо запустил еще несколько осколков. Кирпич в его руке быстро уменьшался в размерах. Внизу, на улице, собравшуюся толпу словно поливало мелким жалящим дождем. Прохожие обходили дом стороной, некоторые даже пустились бежать. Водители кинулись к своим машинам: кирпичные осколки покрывали стекла трещинами.
Через несколько мгновений на улице не было ни души.
Римо улыбнулся — у него еще оставалась половинка кирпича. Положив ее на карниз, он поднялся на ноги.
Интересно, что сказала бы сестра Мэри Маргарет, увидев его в эту минуту? Она увидела бы молодого человека неопределенного возраста. Шатен, карие, с кошачьим цепким взглядом глаза, слегка выдающиеся скулы и неожиданно широкие запястья. Одежда Римо — белая футболка и светло-коричневые спортивные брюки — вызвала бы у сестры Мэри Маргарет неодобрительное покашливание.
