Сталин боготворил государство. И понимал, что значит построить государство из ничего. Он знал, что Ленин построил государство из ничего. Или, точнее, из той пыли, в которую превратил государство поздний царизм и, главное, февральские импотенты.
Ленин строил заново государство в условиях абсолютной неопределенности. Сталин действовал уже в условиях относительной определенности. К услугам Сталина была им создаваемая (кто тут может отвергать его заслуги!) государственная мощь. К услугам Ленина была только государственная немощь. Немощь — почти абсолютная. Чем компенсировал ее Ленин? Идеологической накаленной новизной. Советская Россия при Ленине была аутсайдером во всем, что касалось доминирования, но она была очевидным и непререкаемым смысловым лидером.
Это лидерство пугало доминирующие державы, истерзанные Первой мировой войной. Они реально боялись всемирной коммунистической революции. Ленин, держа в руках факел этой революции, предложил доминирующим державам, правящим западным элитам альтернативу: или он кинет этот факел в их пороховой погреб, или они согласятся признать право новой России на жизнь. Пугая эти державы Троцким (для чего он и был нужен Ленину), Ленин вырвал Россию из лап духовной, политической, культурной и иной смерти. И дал ей новую жизнь.
Он отстоял Россию — и это Сталин понимал с абсолютной ясностью — в условиях, повторяю, полной неопределенности. Все, кто сейчас владеют фактологией в достаточном объеме, знают цену сказкам о болезнях Ленина. Знают, что Ленин на самом деле был очень здоровым (и очень, кстати, заботящимся о своем здоровье) человеком к октябрю 1917 года. И что он сгорел дотла за пять-шесть лет. Это — плата за управление страной в условиях абсолютной неопределенности. Сталин был, в отличие от Ленина, очень больным человеком. И он вкалывал, как минимум, по семнадцать часов в день. Но он правил страной в условиях относительной определенности. И потому мог править более двадцати лет. Всю разницу между своим огромным вкладом в державостроительство и вкладом Ленина — Сталин понимал. И потому никогда не посягал на политический и метафизический авторитет Ленина. Есть, разумеется, и другие причины, но они потребовали бы более развернутого обсуждения.
Но разве обсужденного не достаточно для того, чтобы прекратить антиленинский шабаш в просталинистской среде? А ведь и подобное прекращение было бы весьма серьезным шагом на пути к обеспечению для России выживания в очень опасном для нее XXI столетии.
