— Тебѣ нечего меня бояться, — сказала старуха, крѣпко удерживая ее за руку. — Пойдемь со мной.
— Я, я не знаю васъ. Какъ васъ зовутъ? — сіфосила Флоренса.
— Я м-съ Браунъ. Меня зовутъ доброю бабушкою.
— A онѣ недалеко отсюда? — спросила Флоренса, насильно увлекаемая впередъ.
— Сусашна близехонько, a другія почти подлѣ нея, — отвѣчала добрая бабушка.
— Никого не ушибли? — вскричала Флоренса.
— Никого: всѣ цѣлехоньки, — отвѣчала добрая бабушка.
Флоренса при этомъ извѣстіи заплакала оть радости и охотно пошла за ней, хотя по временамъ, украдкой взглядывая на ея лицо и особенно на чудодѣйственный роть, не могла надивиться страшной фигурѣ доброй бабушки, и невольно задавала себѣ вопросъ: какая же должна быть злая бабушка, если таковая существуетъ на бѣломъ свѣтѣ.
Нѣсколько времени онѣ шли по глухимъ, безлюднымъ мѣстамъ, проходя по дворамь, гдѣ выжигали кирпичи и дѣлали черепицу. Наконецъ, старуха повернула въ темный и узкій переулокъ, гдѣ грязь лежала глубокими выбоинами среди дороги. Она остановилась передъ скаредной избушкой съ трещинами и скважинами со всѣхъ сторонъ, но крѣпко-накрѣпко запертой большимъ замкомъ. Вынувъ изъ кармана ключъ, она отворила дверь, впихнула ребенка въ заднюю комнату, гдѣ въ безпорядкѣ на полу разбросаны были кучи разноцвѣтныхъ лохмотьевъ, груды костей и просѣянной пыли или пепла. Стѣны и полъ казались вычерненными сажей, и во всей комнатѣ не было никакой мебели.
У дѣвочки отъ страху отнялся языкъ, и она чуть не упала въ обморокъ.
— Что ты такъ вылупила глаза? — сказала добрая бабушка, толкая ее въ бокъ. — Не бойся, я тебя не задушу. Садись на лоскутья.
Флоренса повиновалась и съ умоляющимъ видомъ подняла кверху сложенныя руки.
— Ты мнѣ не нужна, и больше часу я не задержу тебя, — сказала старуха. — Понимаешь, чго я говорю?
Дѣвочка съ большимь затрудненіемъ выговорила: "да".
— Такъ смотри же, — продолжала старуха, усаживаясь на кучу костей, — не разсерди меня. Если не разсердишь, я тебя выпущу цѣлехоньку, a если… то ужъ не пеняй, я задушу тебя, какъ котенка. Отъ меня ты никуда не увернешься: могу я задушить тебя во всякое время, хоть бы лежала ты дома на своей постели. Ну, такъ теперь разсказывай: кто ты? все разсказывай, что знаешь. Ну, пошевеливайся.
Угрозы и обѣщанія старухи, страхъ оскорбить ее, необычная въ ребенкѣ привычка владѣть собой, казаться спокойною и подавлять въ себѣ чувства страха и надежды, — все это доставило ей возможность выполнить грозное повелѣніе и разсказать свою маленькую исторію такъ, какъ она ее знала. Старуха съ большимъ вииманіемъ выслушала до конца.
