Физіономія миссъ Токсъ выразила ясно, что противъ такого убѣдительнаго аргумента нечего и возражать.
— Этотъ ребенокъ, — продолжала м-съ Чиккъ, съ искренней довѣренностью, — вылитая покойная Фанни! Она неспособна ни къ какому усилію, ручаюсь въ этомъ. Ни къ какому! Она никогда не пробьется въ сердце отца, никогда не обовьется около него, какъ…
— Какъ плющъ? — прибавила миссъ Токсъ.
— Какъ плющъ! — подтвердила м-съ Чиккъ. — Она никогда не бросится и не приникнетъ въ родительскія объятія, какъ…
— Робкая серна? — прибавила миссъ Токсъ.
— Какъ робкая серна! — сказала м-съ Чиккъ. — Никогда! Бѣдная Фанни! A какъ я, однако-жъ, любила ее!
— Не разстраивайте себя, моя милая, — сказала миссъ Токсъ умоляющимъ тономъ. — Успокойтесь, вы такъ чувствительны.
— Мы всѣ имѣемъ недостатки, — скязала м-съ Чиккъ, проливая слезы и покачивая головой, — да, y насъ y всѣхъ есть недостатки. Я очень хорошо видѣла ея пороки, но никогда не давала этого замѣтить. Сохрани Богь! A какъ я любила ее!
Покойная м-съ Домби точно имѣла свои слабости и недостатки — увы! кто ихъ не имѣетъ! — но она была ангеломъ женской кротости и ума, если сравнить ее съ м-съ Чиккъ, съ этой пустой, надутой бабой, которая теперь съ такимъ же нахальствомъ хвасталась своимъ мнимымъ покровительствомъ, съ какимъ во время оно при всякомъ удобномъ случаѣ обнаруживала передъ невѣсткой свое гордое снисхожденіе и терпимость. Какъ прекрасна терпимость, когда проистекаетъ изъ чистаго сердца, и какъ отвратительна, когда ею маскируется злой и, гордый характеръ!
М-съ Чиккъ еще продолжала въ сердобольномъ умиленіи вытирать сухіе глаза и знаменательно качать головою, какъ вдругъ кормилица осмѣлилась замѣтить, что миссъ Флоренса проснулась и сидитъ на кроваткѣ. Въ самомъ дѣлѣ она проснулась, какъ говорила кормилица, и на рѣсницахъ ея сверкали слезы. Но никто, кромѣ Полли, не видалъ ея мокрыхъ глазокъ, никто не шепнулъ сироткѣ утѣшительнаго слова, никто не слыхалъ, какъ билось и стучало ея сердце!
— Няня, — сказала малютка, пристально смотря на кормилицу, — я пойду къ братцу, позволь мнѣ лечь подлѣ него.
— Зачѣмъ, голубушка? — спросила Ричардсъ.
— Ахъ, мнѣ кажется, онъ любитъ меня! — вскричала почти въ безпамятствѣ малютка. — Пусти меня къ нему. Пожалуйста, няня!
М-съ Чиккъ обратилась къ ребенку сь материнскими наставленіями и замѣтила, что доброй дѣвочкѣ стыдно капризничать. Но Флоренса, не сводя съ доброй няни испуганныхъ глазъ, еще повторила просьбу, соединенную на этотъ разъ съ громкимъ плачемъ и рыданіемъ.
