— Полно, дядюшка, не думай объ этомъ.
— Съ тѣхъ поръ, какъ ты воротился изъ пансіона, a этому ужъ десять дней, — продолжалъ Соломонъ, — я помню, только одинъ человѣкъ и заглянулъ въ нашу лавку.
— Нѣтъ, двое, дядюшка! Развѣ ты не помнишь? Сперва приходилъ мужчина размѣнять червонецъ…
— Ну, да, — и больше никого.
— Какъ, дядюшка! A развѣ ты забылъ женщину, помнишь, что входила спросить, гдѣ пройти въ Тернпэйкъ?
— Да, я и забылъ. Точно, двое.
— Но, вѣрно, они ничего не купили? — вскричалъ мальчикъ.
— Разумѣется, не купили ничего! — спокойно отвѣчалъ Соломонъ.
— Да, кажется, имъ ничего и не нужно было?
— Конечно, иначе они купили бы въ другой лавкѣ, — проговорилъ Соломонъ тѣмъ же тономъ.
— Но все же приходило двое, a ты говоришь, что одинъ! — проговорилъ мальчикъ торжествующимъ тономъ, какъ будто открытіе забытой посѣтительницы было важною находкой.
— Эхъ, Вальтеръ, — началъ старикъ, помолчавъ немного, — вѣдь мы не дикари на пустомъ острову Робинзона Крузо. Ну, что толку, что одинъ размѣнялъ y насъ червонецъ, a другая справилась о дорогѣ: будешь ли съ этого сытъ? Право, свѣтъ перегналъ меня и не подъ силу мнѣ идти за нимъ. Все теперь не то, что прежде: и мастера не такіе, и ученики не такіе, и дѣла не тѣ, и товары не тѣ. Инструменты мои вышли изъ моды, и я старый торговецъ въ старой лавкѣ… куда и къ чему я пригоденъ? Улица наша тоже не та… все рѣшительно не такъ, какъ прежде. Да, я отсталъ отъ времени и поздно, очень поздно догонять его. Шумъ жизни тревожитъ меня…
Вальтеръ хотѣлъ отвѣчать, но дядя остановилъ его.
— Вотъ почему, Валли, мнѣ хотѣлось бы поскорѣй пристроить тебя на этомъ дѣловомъ свѣтѣ. Я ужъ не дѣлецъ, a такъ себѣ, только тѣнь дѣлового человѣка: умру — и тѣни не будетъ. Это плохое для тебя наслѣдство! Хорошо еще, что могъ употребить въ твою пользу почти единственный остатокъ моихъ старыхъ связей. Сосѣди думаютъ, что я богатъ. Желалъ бы для твоего счастья, чтобъ это была правда. Во всякомъ случаѣ, поступивъ въ контору Домби, ты выбралъ прекрасную дорогу. Будь дѣятеленъ, дитя мое, трудись, устраивай свою карьеру, и… Господь благословитъ тебя!
— Постараюсь всѣми силами оправдать твои надежды, любезный дадюшка, и не забуду твоихъ совѣтовъ, — съ твердостью отвѣчалъ мальчикъ.
— Знаю и не сомнѣваюсь въ этомъ, — отвѣчалъ Соломонъ и съ возрастающимъ удовольствіемъ принялся за второй стаканъ мадеры. — Ну, a что касается до морской службы, Валли, — продолжалъ онъ, — такъ это довольно хорошо въ воображеніи, въ мечтахъ, a на дѣлѣ не годится, совсѣмъ не годится! Разумѣется, глазѣя на эти снаряды, ты привыкъ мечтать о морѣ, — но все это вздоръ, другъ мой, то есть рѣшительный вздоръ!
