Поскольку дело «Парадизо» сейчас притормозилось, самое время прокатиться к Баллу, глядишь, и нервозность пройдет.
Она решила ехать на своем автомобиле. Заодно и музыку послушает.
Петра уже подходила к своему «аккорду», когда кто-то ее окликнул. Мелькнула глупая надежда, что это Эрик. В прошлый раз они повстречались на стоянке. Вдруг он вернулся?
Оглянувшись, увидела бегущего к ней Айзека. На нем была белая рубашка, хаки и кроссовки. Кейс хлопал его по бедру.
— Привет, — сказала она. — Что случилось?
— Я задержался в колледже. Торопился, надеялся застать вас.
— Какая-нибудь еще новость по делу?
— Нет. Просто думал, что мне лучше поехать с вами. Петра не ответила, и Айзек смутился.
— Если, конечно, вы не против…
— Ладно, — сказала она. — По правде говоря, я собиралась поговорить с одним человеком по поводу преступлений из вашего списка.
Он широко раскрыл глаза.
— Значит, вы считаете, что здесь что-то есть…
— Думаю, вы наткнулись на нечто интересное. И, поскольку пока мне делать нечего, почему бы нам это не проверить?
Направляясь к пятому выезду, она сказала:
— Нам нужно четко уяснить главное. Это не официальное расследование. Важно соблюдать осторожность.
— То есть…
— Никому ничего не разбалтывать. Временно.
Ее голос звучал сухо. Айзек придвинулся поближе к дверце.
— Да. Конечно.
— Особенно капитану Шулкопфу, — продолжила Петра. — Он меня не любит. Никогда не любил. Отыгрывался на мне, когда я вела одно шумное дело. Мог навсегда испортить мою карьеру. А теперь у меня сложилось впечатление, что и к июньским убийствам у него особое отношение. Каждый раз следователь, отвечавший за дело, по тем или иным причинам уходил. Кто-то — на пенсию, кто-то на другой участок, а кто-то в мир иной. Вряд ли в этом есть что-то необычное. Со времен беспорядков и скандала в Рэмпартсе, в участке произошли огромные перемены. Удивляет меня то, что ни одно дело из вашего списка не было передано другому следователю. Впрочем, Шулкопф не любит возиться с «глухарями». Так что, если мы и накопаем что-нибудь новенькое об этих убийствах, он вряд ли обрадуется.
Повисла долгая пауза. Потом Айзек сказал:
— Это я виноват. Разворошил старое.
— Пустяки, — ответила Петра. — Главное — жертвы заслуживают большего внимания.
Прошло несколько минут.
— Почему вы ему не нравитесь?
— Потому что у него плохой вкус.
— Думаю, меня он тоже едва терпит, — улыбнулся Айзек.
— А вы что, часто с ним контактируете?
— Да нет, я поговорил с ним только при поступлении, да время от времени встречаю его в коридоре. Он притворяется, что меня не видит.
