Тогда создал Бхима из гранита колесо, начертав на нем: «Ом мани пад ме хум», и вращал это колесо так, что раскалилось оно, и сияло подобно солнцу, развеивая тьму на много тысяч шагов вокруг. Огненные буквы на колесе горели подобно алмазам.
Жаркий ветер шел от колеса, шелестели листья деревьев бодхи на этом ветру.
И в свете колеса, повторяя мантру, прозрел Бхима свои предыдущие воплощения и понял, почему не может умереть. Не заслужил он этого, ибо путь его был страшен – ведь воплощал он мировое зло, подчинял волю других, противился судьбе и предавался гордыне. Последним существом в мире остался он – не было для его духа другого пристанища.
Тогда впервые услышал мир голос Бхимы, произнесшего:
– Раскаиваюсь я в делах своих.
– Зачем скорбеть о том, что было и чего не было? – отозвался голос, Бхиме не принадлежавший, и этим удививший его несказанно. – Мир есть страдание, а желание – зло. Откажись от желаний – и станешь благ.
Так принял Бхима помощь извне, чего не бывало никогда прежде, от тех, кто уже прошел свою часть пути. Перестал он желать могущества, двигать взглядом горы, шагать через моря, отказался от всех сокровищ мира и от самого мира. Просветление снизошло на него, и последнее существо было избавлено от оков сансары – к вящей радости Бодхисатв. Отказался Бхима от деяний и вступил в Нирвану, последним из живых существ став Буддой и избавившись от страданий. Махакальпа закончилась, и Путь был завершен.
Приятели-контрабандисты считали Винсента Горшкова законченной мразью. А все оттого, что работал он обычно один, и только в страшных снах могло им привидеться, что возит Горшков из одного уголка Галактики в другой, скольких невинных обитателей мирных планет погубил он своим товаром. Ведь, если остальные контрабандисты просто зарабатывали деньги, Винсент якшался с разными подозрительными типами, рассуждал об эстетике нарушения закона, романтике разбойничьих троп и прочей ерунде. Да и других странностей у Горшкова хватало. А уж само имя…
– И почему тебя назвали Винсентом? – спрашивали товарищи. – Ты же, вроде, простой русский парень.
– Мама захотела. Имя ей очень понравилось, – неизменно отвечал тот.
– А отец что на это сказал?
– Папа сказал, что дуракам живется легче, – вздыхал Винсент.
Но дураком Горшков не был, да и вообще, репутации подонка, по большому счету, не заслужил, хотя с именем ему и правда не повезло. Просто рассуждал он больше, чем другие – а тех, кто много говорит не по делу, контрабандисты не слишком любят.
