– Лена, – поправила я, – она мать. Анна предположительно ваша внучка.
– Какое бы имя ни носила женщина, – не смутилась Степанида Андреевна, – ее младенец не от Юрия Игоревича. В конце концов, существует анализ ДНК.
– Аня не младенец, – тихо сказала я.
– Пусть себе ходит в детсад, – заявила профессор. – Вы же понимаете, что движет этой Леной. Исключительно финансовый расчет. Как только о Юрии написали несколько глянцевых изданий, к нам стали ходить авантюристы, в основном якобы дальние родственники. Справедливости ради следует отметить, что «внучка» – новый, пока ни разу не использованный ход.
– Когда Юрий Игоревич заболел? – решительно спросила я.
– Сначала скажите, сколько лет авантюристке-девочке, – потребовала Степанида.
– Пятнадцать, – уточнила я.
У Гвоздева дернулась щека.
В глазах его матери мелькнуло удивление, но она быстро справилась с собой.
– Уже почти взрослая. Юрий Игоревич был прооперирован шесть лет назад. Светлана! Ты забыла сахар. Ужасно невнимательная девица. Не способна даже чай подать!
Секретарша, внесшая поднос, покраснела и ушла.
– Спасибо за откровенность, – поблагодарила я, – следовательно, чисто теоретически Анна может быть его ребенком.
– Практически тоже, – усмехнулась Степанида, – мать согласится на анализ ДНК? Вообще говоря, если гражданка выступает с иском о признании отцовства, а ответчик начисто отрицает свою причастность к ребенку, анализ сделают по решению суда.
– Хоть убейте, не помню Лену Киселеву, – удрученно сказал Юрий, – я не из тех мужчин, которые вступают в связь на одну ночь. Все мои романы длились некоторое время.
– Олесю Семеняку вы же припомнили! – коварно напомнила я. – Женщину из Бодольска! Слегка истеричную блондинку с голубыми глазами, которая хотела вас отвести в загс? Роман на месяц, как вы только что сказали.
Степанида Андреевна кашлянула и взяла со столика бутылку минералки.
– А при чем тут она? – изумился Юрий.
Я выпрямилась и изложила историю Ани Киселевой: о ее жизни у бабушки и удочерении.
– Прямо не знаю, как реагировать, – растерялся Юрий, выслушав меня, – да, я спал с Олесей и разорвал с ней отношения после того, как она стала активно подталкивать меня к порогу загса. Семеняка после нашей ссоры ни разу мне не позвонила. Понимаете, она не походила на женщину, которая способна, забеременев, ничего не сказать партнеру. Олеся отличалась жадностью. Ей постоянно требовались подарки, деньги, это послужило еще одним побудительным мотивом для нашего разрыва. Капризная и алчная супруга – не лучший вариант. Я хорошо знал Олесю. Носи она моего ребенка, сразу выдвинула бы требование об алиментах.
