Доктор остановился у небольшого пеленального стола, где юная мать, которой по виду не исполнилось шестнадцати лет, пыталась натянуть на младенца одежду.
– Что вы делаете! – повторил он. – Распашонки и ползунки необходимо вывернуть наизнанку, тогда швы не травмируют кожу малыша. Кофточки лучше приобретать без пуговиц, а уж если вы непременно хотите застежки, то откажитесь от деревянных и пластиковых, возьмите мягкие, из поролона, обтянутого тканью. На Полянке есть магазин белья для новорожденных, там подобными торгуют.
Продолжая поучать нерадивую мамашу, врач живо одел ребеночка, запеленал его в одеяло и вернулся ко мне. Очевидно, у педиатра есть собственные дети, иначе откуда ему знать про торговую точку на Полянке?
– Вы замужем? – вдруг спросил спутник.
Я кивнула.
– Супруг требует от вас параметров девяносто-шестьдесят-девяносто? – поинтересовался он, входя в лифт. – Поэтому вы боитесь нормально питаться?
– Нет, он считает меня самой красивой на свете, – призналась я.
– Ну и почему тогда не выпить чаю с ватрушкой? – продолжал доктор, выходя на пятом этаже. – Человеческий организм должен получать разнообразную пищу. Есть очень простой способ держать фигуру в рамках. Один день в неделю у вас разгрузочный, вы пьете кефир. Мы пришли.
Спутник толкнул дверь, мы очутились в приемной.
– Юрий Игоревич, – сказала секретарь, – приходила мать Ларионова, я ее отправила к Шелест.
– Молодец, Светлана, – кивнул врач.
– Вы Гвоздев! – подскочила я.
– Забавно столкнуться в коридоре с тем, кто тебе нужен, – сказал Юрий, – будем считать, что первую информацию о клинике вы получили. Устраивайтесь поудобнее. Не хотите изменить свое отношение к ватрушке?
– Съем с удовольствием, – согласилась я.
Юрий Игоревич сел за стол и повел обстоятельный рассказ о больнице и благотворительных программах. Через полчаса я, совершенно очарованная простотой, доступностью и умом главврача, прониклась к нему уважением. Гвоздев очень много делал для детей из неимущих семей и сирот.
Чем дольше говорил доктор, чем больше он показывал материалов, свидетельствующих о том, скольким малышам и подросткам здесь помогли бескорыстно, тем сильнее я сомневалась в том, что он отец Ани.
Ну не способен мужчина, посвятивший всю жизнь чужим отпрыскам, бросить своего ребенка. Юрий Игоревич категорически не походил на безответственного, злого, жестокого человека, скорей уж он напоминал доктора Айболита в расцвете сил.
В конце концов сомнения стали настолько сильными, что я бесцеремонно спросила:
