Я остановился и взглянул на Вулфа.
– Если вы ожидаете, что я начну извиняться, вам придется ждать очень долго, – заметил я. – Не могу молчать, когда вы принимаетесь иронизировать надо мной при посторонних.
Вулф поднял голову.
– Знаю, знаю… Между прочим, я сейчас как раз добрался до середины очередной главы.
– Да? Прошу прощения. Если вы обиделись, что я его впустил, не предупредив вас, то ведь могут же быть исключения…
– Ба! Ты хотел проверить, узнаю ли я его? Не узнал, пока не услышал фамилию. А ты?
– Нет. Откровенность за откровенность. Ни его лицо, ни его голос ничего мне не сказали. Я вспомнил ту историю лишь после того, как он назвал себя. – После этой лжи мне просто неудобно было молчать и я продолжал: – Во всяком случае, в ходе кампании за гражданские права появилось нечто новое. Девушка имеет полное право выйти замуж за человека, которого любит. Вы только посмотрите, кто пытается ей помешать? И он еще имел наглость цитировать вашу речь!
– Все равно я в долгу перед ним.
– И мы действительно займемся этим делом?
– Да. И займешься им ты.
– Я один?
– Нет. Но мы поговорим об этом позже.
– Да тут и разговаривать не о чем. Что бы мы о ней ни узнали, он, вероятно…
В холле послышались шаги, на пороге появился Фриц и доложил, что обед подан. Вулф отложил книгу, провел по ней рукой и поднялся.
Наша беседа происходила в понедельник двадцать четвертого февраля, а сорок два часа спустя, в среду, я завтракал с Сюзанной Брук в квартире у Лили Роуэн на Шестьдесят третьей улице между Медисон-авеню и Центральным парком.
Во всем том, что сообщил Уиппл, не было ничего, за что можно было бы уцепиться. Четыре-пять лет назад Брук окончила Редклиффский университет и вскоре приехала в Нью-Йорк. Вместе с матерью она жила на Парк-авеню у брата, инженера-электроника. Уиппл предполагал, – правда без особой уверенности, – что они приехали из города Расина в штате Висконсин. Не больше чем догадкой было и его предположение о состоятельности девушки; он основывался на том, что она вот уже в течение двух лет не только работала в КЗГП без всякого вознаграждения, но за те же два года внесла в фонд этой организации две тысячи триста пятьдесят долларов. Мисс Брук не занималась канцелярской работой, она устанавливала для комитета полезные связи, устраивала собрания и вечера для сбора пожертвований.
Это было все, что знал Уиппл, если не считать множества ничего не значащих деталей и кое-каких беспочвенных догадок.
