Жак заглянул в ее глаза, увлажненные и искрящиеся от чувства и радости. Видя, как рада Мария, он буквально не чуял под собой ног от счастья.
- Я - твой раб, Мария. У тебя никогда не будет более преданного слуги, - сказал он с нежностью.
Девушка устремила на него влюбленный взгляд. Жак вздохнул и неохотно выпустил ее из своих объятий.
- Только тебе придется обращаться со мной так же бережно... - произнес он. - Я забыл тебе сказать, Мария, что этих невольников только сейчас доставили в колонию. Еще два месяца назад они были свободными людьми, а теперь их заковали в кандалы. Неволя не красит человека - тебе придется держаться с ними начеку. Особенно с одним из них, который сегодня устроил настоящий бунт на палубе "Лузансея". Это, конечно, не означает, что он и впрямь настолько опасен - просто он не вынес, что его разлучают с женой, и решил лучше убить ее, чем смириться с такой утратой. Ничего, со временем забудет. Как бы то ни было, ты должна быть с ним помягче.
Мария едва слышала, что говорил ей Жак. Она думала только о нем - он, Жак, любит ее! Мария с трудом сдерживалась, чтобы не пуститься в пляс и не запеть от счастья.
- Ну что, пойдем? - предложил Жак. - Я предлагаю поехать верхом, чтобы отправиться потом на конную прогулку. Я знаю одного поселенца неподалеку от Морне-Ружа, который угостит нас завтраком.
Когда они подъехали, торги были уже в разгаре. Возле пристани собралась огромная толпа, хотя, сказать по правде, большинство пришло не столько поглазеть на рабов, сколько полюбоваться нарядами жен колонистов.
Многие плантаторы прибывали целыми семьями. Мужчины, пользуясь торжественным случаем, нацепили золоченые шпоры и широкополые панамы. Некоторые из них принадлежили к знатнейшим фамилиям Франции, таким как Бернар де Лонгвиль, дю Пати, Анжелен де Лустро и Го де Рейи; другие - к не столь знатным, но уже прославившимся - Сен-Марк, Арманьяк, Салиньяк.
Почти все женщины, как и их мужья, приехали верхом; лишь некоторые прикатили в повозках. Добираться зачастую приходилось столь узкими и неудобными тропами, что и повозки делались узкими и неудобными. На передках восседали негры в необычных ливреях, сшитых из хозяйских обносков, которые были разукрашены самодельными галунами - вид у всех кучеров неизменно был горделивый и важный.
Некоторые плантаторы прихватили с собой и другую прислугу. В колонии считалось хорошим тоном демонстрировать другим богатство и процветание; добиться такого впечатления было очень просто, приведя с собой побольше рабов.
