— Да, едем, едем. — Профессор снял с крючка вешалки простую пыжиковую шапку и вытащил из кармана ключи. Выйдя на площадку, он под пристальным присмотром извозчика и дворника, татарина Ахмета, тщательно запер дверь и отдал связку Ахмету.
— Нэ волнуйся, барин, Ахмэт присмотрит, все хорошо будит, — успокаивающе сказал дворник, пряча в карман «петрушу» и связку ключей.
Профессор лишь кивнул головой и, спустившись по парадному вслед за дворником, сел в коляску на дутых шинах, в которой его уже ждала жена.
Спустя час профессор и его супруга поднимались на борт дирижабля «Лемберг» компании «Люфтганза Рус», готовящегося к отправке в рейс Санкт-Петербург — Хельсинки — Стокгольм.
Разместившись с помощью стюарда, молодого, расторопного ярославца, в каюте, профессор оставил жену отдыхать, а сам отправился на обзорную галерею. В стоящих там плетеных креслицах несколько пассажиров рассматривали царящую в ангаре предполетную суету. Заметив, наконец, своего спутника, профессор подошел и уселся в соседнее креслице.
— Здравствуйте, Сергей Сергеевич, — поздоровался, кажется ничего не замечавший, полусонный пассажир, видом напоминавший военного, по недоразумению одевшего гражданское платье.
— Здравствуйте, Александр Александрович, — ответил негромко профессор.
— Вы решились, Сергей Сергеевич? — спросил так же негромко военный.
— Да, я согласен, — ответил, волнуясь, профессор.
— Тогда до встречи в Лондоне, — сказал, вставая, военный, оставив на кресле пакет, поспешно убранный профессором во внутренний карман пиджака.
Через неделю в Лондоне по Гайд-парку прогуливалась, беседуя, пара джентльменов, в одном из которых посторонний наблюдатель признал бы профессора Ольденбурга.
— …Император Николай Второй не любил торжеств, громких речей, этикет ему был в тягость. Ему было не по душе все показное, искусственное, всякая широковещательная реклама. При этом Государь обладал совершенно исключительным личным обаянием. В тесном кругу, в разговоре с глазу на глаз, он умел обворожить своих собеседников, будь то высшие сановники или рабочие посещаемой им мастерской.
— Это очень хорошо, профессор. Вы убедительны в описании характера покойного Государя, — ответил ему собеседник, внимательно слушавший до того монолог профессора, — но это не совсем то, что нужно нам сейчас. Мы планируем воссоздание монархии во главе с Александрой Федоровной.
— Извините, но я вас перебью, князь, — профессор заговорил более взволнованно, чем раньше, — вы же понимаете, что если бы Его Императорское Величество Николай не умер тогда, то Государыня Императрица правила бы вместе с ним? Тогда не было бы тесного союза с Германией. В результате не было бы войны, потому что немцы не решились бы воевать с коалицией трех великих держав, имея в союзниках Австро-Венгрию и Италию. Развитие промышленности продолжалось бы, как и в предыдущие годы, за счет привлечения французских и английских капиталов. Поэтому она была бы намного мощнее и поглотила избыток крестьянского населения. Вот эти возможные позитивные результаты и дают нам, белым, необходимую опору для агитации в пользу Ее Императорского Величества Александры Федоровны.
