Каждому изъ насъ извѣстно, что подобныя вещи случаются ежечасно. Но, несмотря на то, когда мы увидѣли, или, лучше сказать, вообразили, что, впрочемъ, одно и тоже, перемѣну въ молодомъ человѣкѣ, намъ сдѣлалось до такой степени грустно, какъ будто возможность подобной перемѣны представлялась намъ въ первый разъ. Слѣдующая пара платья была прекрасна, но неопрятна; она обнаруживала большія притязанія на щегольство, но въ чистотѣ далеко уступала своей изношенной предмѣстницѣ. Признаки праздности и общества разгульныхъ товарищей говорили, намъ, что спокойствіе матери въ этотъ періодъ быстро исчезало. Намъ нетрудно было представить себѣ этотъ нарядъ… представить?… мы легко могли видѣть его! мы даже видѣли его сотни разъ, когда онъ, въ обществѣ трехъ или четырехъ другихъ костюмовъ точно такого же покроя, шатался ночью около буйныхъ скопищь.
Для испытанія, мы выбрали въ той же лавкѣ подъ-дюжины такихъ костюмовъ нарядили въ нихъ мальчиковъ отъ пятнадцати до двадцати-лѣтняго возраста, дали имъ сигары въ зубы, засунули имъ руки въ карманы и стали слѣдить за ними. Оставивъ улицу Монмаутъ, они съ наглыми шутками и безпрерывно повторяемыми криками завернули за уголъ. Мы ни на минуту не теряли ихъ изъ виду: видѣли, какъ они нахлобучили на бокъ своя шляпы, приняли надменную осанку и наконецъ вошли въ трактиръ. Пользуясь этимъ случаемъ, мы отправляемся въ одинокій; отдаленный домъ, гдѣ бѣдная мать одна-одинешенька просиживаетъ далеко за полночь. Мы наблюдаемъ за ней въ то время, какъ она, подъ вліяніемъ лихорадочнаго безпокойства, то сдѣлаетъ нѣсколько шаговъ по комнатѣ, то отворитъ дверь, пристально посмотритъ въ мрачную и опустѣлую улицу, и снова возвратится въ унылую комнату, и снова предается т 123;мъ же грустнымъ и тщетнымъ ожиданіямъ. Мы видимъ взглядъ, въ которомъ выражается все ея терпѣніе и съ которымъ переноситъ она брань и угрозу; мало того: мы видимъ удары, которые наноситъ ей пьяный, но все еще любимый сынъ…. мы слышимъ тихія рыданія, которыя вылетаютъ изъ скорбной души матери, въ то время, какъ она, удалившись въ свою жалкую комнату, падаетъ на колѣни и въ пламенной молитвѣ ищетъ утѣшенія.
Прошелъ длинный промежутокъ времени, и въ костюмѣ сдѣлалась значительная перемѣна. Молодой человѣкъ обратился въ виднаго, широкоплечаго, здороваго мужчину. Взглянувъ на широкополый зеленый сюртукъ, съ огромными металлическими пуговицами, мы сразу догадались, что владѣтель этого костюма рѣдко выходитъ изъ дому безъ собаки и безъ пріятеля, такого же безпечнаго гуляки, какъ и онъ самъ. Пороки юности вполнѣ укоренились и въ зрѣломъ его возрастѣ. Мы представили въ своемъ воображеніи его семейный домъ, если только можно допустить, что домъ его заслуживалъ названіе семейнаго.
