Эти счастливые минуты первого объяснения в любви, мучительно сладкие, он переживал теперь полностью.
— Марья Власьевна! — говорил он. — С тех пор как я вас увидел, я понял, что такое жизнь и счастье. Я с детства не видел возле себя любящих людей, я не знал ни отца ни матери, и родных не было у меня, но судьба дала мне возможность встретиться с вами, и мы, я думаю, достаточно узнали друг друга.
Ему казалось, что он подбирает совсем новые, никем еще не сказанные слова. А между тем эти слова были самыми обыкновенными, которые все влюбленные говорят любимым, выражая свои чувства, уверенные, однако, что никто до них не говорил ничего подобного.
— Но, позвольте, Александр Николаевич! — довольно холодно остановила его Маня. — Насколько я понимаю, вы меня удостаиваете чести, делая мне формальное предложение?!
«Ах, зачем она так говорит: «делаете честь» и «формальное предложение!» — с искренней душевной болью подумал Саша Николаич.
— Я не знаю… и с ума схожу… — начал было он, тут вся моя жизнь…
Но Маня опять перебила его, сказав:
— В таком деле, Александр Николаевич, где решается жизнь, нельзя сходить с ума, а надо, напротив, постараться воспользоваться всеми своими умственными способностями.
— Вы шутите?.. Скажите, что вы шутите!.. — воскликнул Саша Николаич.
— Нисколечко! — спокойно возразила Маня. — Что же вы хотите, чтобы мы с вами поехали в ваше скромное поместье?
— Вот это вы хорошо сказали! — восторженно воскликнул Саша Николаич. — «Чтобы мы поехали вместе!».
— А дальше?
— А дальше, — заспешил Саша Николаич, — трудовая честная жизнь рука об руку навсегда с любимой женой и с любящим мужем, верным и обожающим вас, для вас… Вы любите труд и привыкли к нему…
— Нет! — воскликнула Маня, откинувшись к спинке стула и смешивая карты. — Я не привыкла к тому, что вы называете «трудом», и ненавижу его!
— Это неправда! Не клевещите на себя! — вскрикнул Саша Николаич.
А Маня прежним, спокойным тоном продолжала:
— Неужели вы не могли меня распознать до сих пор?.. Я не способна на прозябанье в бедной захолустной заграничной деревеньке; мне надо совсем другое!
— Но ведь это же не прозябание, а жизнь, полная любви… — попытался возразить Саша Николаич.
— Полноте, какая тут любовь! Если чуть ли не самой приходится стирать белье и не знаешь сегодня, будешь ли сыт завтра!.. Heт, довольно мне такой жизни! Понимаете ли, я хочу роскоши, я хочу удовольствий и имею на это право, а вы меня хотите прельстить вашей деревенькой! — горячо произнесла Маня.
