— Вполне! Когда все это происходило, мне было семь лет и все переговоры шли при мне. Думали, что я ничего не понимаю, но я и в детстве отличался своими выдающимися способностями, и все это помню, как вчера!
— Так что, Беспалов недаром называет меня своей воспитанницей? — спросила Маня.
— Как видите, моя краса! Из всех нас, составляющих население его палаццо, один только Виталий его подлинное детище.
Они уже завернули с Невского на Фонтанку и Маня остановилась у ворот дома, который, как легко догадался Орест, принадлежал Андрею Львовичу Сулиме.
— Благодарю, — сказала она, — мне надо зайти в этот дом.
Орест снял картуз и галантно произнес:
— Не смею вам мешать, принчипесса, поступайте, как вам заблагорассудится… Вы предупреждены обо всем!
Проговорив это, он грациозно раскланялся и, картинно задрапировавшись в плащ, удалился, довольно правдоподобно избражая собою действующее лицо французского таинственного романа.
Маня проворно юркнула в ворота и прошла в подъезд во дворе.
— Доложите обо мне сейчас же Андрею Львовичу! — приказала она встретившему ее в подъезде лакею.
Лакей с сомнением оглядел ее.
— Доложите!.. Разве вы не помните, я вчера приезжала сюда, в здешней карете, — торопливо объяснила Маня. — Доложите… он уже знает… Скажите, что по очень важному делу.
Лакей пошел докладывать, быстро вернулся и сказал:
— Пожалуйте, просят!
С сильно бьющимся сердцем Маня вошла в кабинет Андрея Львовича. Это был богатый кабинет, с ковром во всю комнату, с дорогими книжными шкафами, с зелеными штофными портьерами, темными старинными картинами и бронзовыми статуэтками. Сулима сидел за столом и писал.
— Вы знаете, что я узнала сейчас? — сразу же приступила Маня. — Вы сказали мне не все… Вы мне сказали, что сделаете меня наследницей состояния графини Савищевой, если я вам уступлю половину всего, а ведь я — наследница на самом деле, потому что я…
— Погодите, погодите, моя милая барышня, — спокойно остановил ее Андрей Львович. — Что такое?.. и откуда вы узнали?
— Вы мне рассказывали, что дочь разжалованного графа Савищева была отдана в воспитательный дом и след ее потерялся навсегда… вы мне рассказывали это?
— Да, рассказывал.
— И говорили, что можете поставить меня на место этой дочери, потому что я подхожу по годам и по имени.
— И это я говорил, — согласился Сулима.
— Ну, а теперь я узнала, что я — на самом деле эта якобы потерянная в воспитательном доме дочь…
— От кого же вы узнали это?
