— Но это меня ни к чему не обязывало. А вы говорите, что я должен в чем-то «сойтись с вами».
— Да, разумеется, это необходимо. С вашей стороны потребуется исполнение некоторых условий…
— Каких же?
— Не очень замысловатых: слушаться меня и беспрекословно исполнять мои требования…
— Что за вздор! — усмехнулся Саша Николаич. — Вы, вероятно, выпили лишнее и говорите пустяки.
Незнакомец усмехнулся и переспросил:
— Отчего же пустяки?
— Да ведь как же! Вы хотите, чтобы я исполнял ваши требования и слушался вас, когда я даже понятия не имею, кто вы такой и откуда вы.
— Но это не даром, Александр Николаич… Ведь тысяча рублей в месяц!
— Вы знаете мое имя? — невольно воскликнул Александр Николаич.
— И фамилию тоже, — подтвердил незнакомец. — Вы — Александр Николаевич Николаев. Я вас встречал и раньше, только нам до сих пор познакомиться не пришлось… Так ведь тысяча рублей в месяц!.. Подумайте!
— Да и думать нечего! — решительно сказал Саша Николаич. — Оставьте меня в покое! Ни на какие сделки из-за ваших денег я не пойду!..
— Я ожидал этого, — словно обрадовался незнакомец, — иначе с первого раза вы ответить и не могли…
— Тогда зачем вы начали этот бесполезный разговор, если заранее знали мой ответ?
— Я знаю, что с вами случится в более или менее отдаленном будущем.
— И что же?
— Вы придете ко мне и будете более сговорчивым, чем теперь.
— Послушайте, это дерзость!
— Нисколько. И опять-таки вовсе не предвидение или всеведение, а простой расчет. На всякий случай я вам оставлю свою карточку, тут написан мой адрес.
— Да уйдите вы от меня! — не выдержал Саша, наконец. — Оставьте меня в покое, мне, право, не до вас теперь и не до ваших расчетов!
Наглая, упорная назойливость этого господина взбесила его.
Незнакомец не настаивал больше. Он вынул карточку, положил ее на стол и выскользнул из комнаты, словно его тут и не было.
Саша Николаич встал и дернул за сонетку, чтобы позвать лакея. Когда тот явился, он заплатил ему по счету и, не взглянув даже на лежащую на столе карточку незнакомца, ушел из ресторана.
Весть о случившемся с Николаевым крутом изменении денежных обстоятельств разнеслась быстро, так что в тот же день вечером, заглянув в клуб, он там увидел совершенно иное отношение к себе.
Молодые люди, его недавние приятели, не встретили его по обыкновению радостными восклицаниями, а держались с ним как-то конфузливо, разговаривали отрывками и звали его полностью по имени и отчеству, а не просто Саша Николаич как прежде. Старики, то есть более почтенные и важные члены клуба, те и вовсе не замечали его или же только кивали головой, не подавая ему руки. Среди всех этих людей не нашлось ни одного, который отнесся бы к нему сочувственно.
