Глава XXVII
— Ты знаешь ли, — сказала она наконец Оресту, — что все это может быть гораздо серьезнее, чем ты думаешь? Дай мне немного подумать и сообразить, как поступить. Ты не знаешь, почему граф Савищев следил за мной?
— Романея! — вздохнул Орест.
— Брось! Говори яснее! — раздраженно проговорила Маня.
— Чувство любви! — пояснил Орест. — Я вам докладывал, что он влюблен в вас.
— Чувство любви!.. — протянула Маня и покачала головой. — Нет, дай мне подумать.
— А долго вы, извините, размышлять будете?.. Когда я могу надеяться на ответ?
— Завтра утром я тебе скажу.
Орест протяжно свистнул и произнес:
— Ждать до завтрашнего утра, принчипесса, — танталовы муки, на которые я не способен!
— Почему танталовы муки?
— Потому что если я сегодня сообщу графу добытые сведения, получу от него соответствующую мзду…
— И много?
— Вчера он мне дал тридцать рублей пожертвования.
— А если я дам тебе деньги, ты подождешь?
— Посмотрим!
Маня подошла к комоду, выдвинула тяжелый ящик, порылась в нем и достала империал.
— Вы уже столь богаты, — воскликнул Орест, — что можете покупать меня золотом?.. Не ожидал, принчипесса!.. До завтра!
— Погоди! — остановила она его. — Ты мне еще не сказал, что тебе известно про меня?
— Я тороплюсь, принчипесса!
— Но мне нужно знать…
Орест приблизился к ней, нагнулся к ее уху, и, обдавая ее перегаром, тихо шевельнул губами:
— Что вы не дочь титулярного советника Беспалова, а графиня Савищева!
— Так это правда? — вырвалось у Мани.
— А вы были осведомлены об этом?
— Да… то есть, нет… Говори, что тебе известно?
Орест нагнул голову и прислушался в сторону столовой: там Беспалов шлепал своими туфлями.
— Нельзя! — сказал Орест. — Изложение требует времени, а родитель может помешать.
— Тогда вот что. Мне все равно надо идти сейчас. Я выйду черным ходом, а ты пройди на улицу через парадную. Ты проводишь меня, и мы поговорим по дороге.
— У меня жажда, и ваш империал просто горит у меня в кармане! — продекламировал нараспев Орест и добавил: — Разве отложить объяснение подробностей нельзя?
— Нельзя. Мне нужно сейчас, иначе я не смогу разобраться! — настаивала Маня очень серьезно и требовательно.
Орест повиновался и, проходя через столовую, видел, как отец, отперев дверцу буфета, запахнув халат и прижав к себе локтем трубку, налил из заветного графинчика рюмку и опрокинул ее в рот.
Проглотив водку, он мельком взглянул на Ореста и демонстративно запер буфет: «А тебе, мол, не дам!»
Орест ответил ему взглядом сожаления.
