— Утоли свой голод… рекомендую! — предложил Орест и, когда турок принялся за кофе, сказал ему наставительно: — А ты бы в гавани кули таскал! Здесь всюду гавани…
— Я — старик! — вздохнул турок. — Тяжело мне! Я уже три ночи провел под открытым небом… я бы отдохнуть хотел!
— Отдохнуть? — воскликнул Орест. — Ах ты турок, турок!.. Впрочем, если хочешь, я отведу тебя к своему хозяину и меценату, и пускай он поступает с тобой по заслугам! Я этот насущный вопрос решить сам не могу.
И Орест отложил свое предприятие напиться вдребезги до следующего раза и докончил только что поданный ему джин, потом привел турка на мызу.
Саша Николаич встретился им в палисаднике.
— Гидальго! — сказал ему Орест. — Демонстрирую вам почтенное дитя далекого Востока, заброшенное волной житейского моря в сию чуждую ему страну, где он не понимает ни тяти, ни мамы! Три ночи не спал и просит отдыха под кровом вашего наследственного замка. То есть какой во мне мажордом пропадает! — сам собой умилился Орест, ударив себя в грудь, и проследовал в дом, где наверху, в мезонине, была его комната с такими мягкими перинами на постели, что он не мог на них спать и на ночь сбрасывал их на пол. Он уже давно просил Сашу Николаича купить ему диван, и тот обещал.
Саша Николаич расспросил турка, сам отвел его на кухню, велел накормить и уложить спать.
А затем случилось как-то само собой, что Али остался на мызе на неопределенное время, очень усердно, впрочем, стараясь быть полезным и отплатить своей службой за оказанное ему гостеприимство.
Орест, которому происшествие с турком помешало напиться, как он хотел, в ближайшем будущем вспомнил все же это свое намерение и ублажился так, что сердобольные голландцы замертво принесли его на мызу.
Саше Николаичу это стало противно и, когда Орест проспался, он долго убеждал его бросить пьянство.
Орест слушал, как будто вполне с ним соглашаясь, и в ту минуту, когда Саша Николаич был совсем убежден, что его красноречие подействовало, униженно попросил хоть чуточку опохмелиться.
Однако Саша Николаич не дал ему, сказав, что если он сейчас хочет перестать пить, то лучше всего бросить сразу и только тогда это будет действительно.
Он взял с Ореста слово и затем поставил ему жесткие условия, состоявшие в том, что он вовсе не станет давать Оресту денег и сам станет за ним следить.
Эти крутые меры Саша Николаич принимал с такой добросовестностью, что, даже когда Орест прощался с ним, чтобы идти спать, поднимался к нему наверх, чтобы убедиться, что тот лег в постель, а не удрал в герберг.
