Орленев сдержал данное ему вчера обещание и не пошел никуда.
Просидев целый день дома, он потом рад был, что не выходил. Встреть он старика Зубова, — а встретить его он постарался бы непременно, — он не удержался бы от какой-нибудь выходки, способной усложнить положение; такая злоба кипела у него против этого человека.
Но, оставаясь один, у себя, он, напротив, мало-помалу стал успокаиваться.
Есть в жизни человека такие моменты, когда душа, Бог ведает в силу каких причин, в тиши становится вдруг так далека земных волнений и побуждений, что, ощущая полный покой равновесия, заставляет человека забыть его преходящие радости и мимолетное здешнее горе, забыть волнующие его страхи, надежды, самолюбивые мечты, сожаления и страдания.
Такой момент просветления именно напал на Орленева после дня, проведенного им безвыходно дома. Ему было хорошо, и он ждал обещанного появления Гирли терпеливо, прислушиваясь к внутреннему, охватившему все его существо покою.
Редко с ним это бывало, но он замечал, что это состояние есть именно то, что люди называют предчувствием, и предчувствием чего-то хорошего. Странно! Что могло вдруг случиться для него хорошее, когда, напротив, обстоятельства сложились вовсе не в его пользу?
Сегодня он ждал Гирли и не ложился в постель. Он сидел с книгой в руках, но не читал ее, а держал в опущенной через локотник кресла руке и прислушивался, нет ли шагов или шороха за заветной потайной дверью, секрет которой открылся ему вчера. Он боялся пропустить появление Гирли и как раз пропустил его: старик вошел так, что его почти не было слышно, а в ту минуту Орленев смотрел в другую сторону.
— Наконец-то! — сказал он, оборачиваясь и увидев Гирли. — Ну что? Узнали что-нибудь?
— Все, что я узнал, вполне подтверждает наши вчерашние соображения. Донос сделан Зубовым, и Маргарита выставлена им авантюристкой и агентом тайных французских обществ. Найденные у нее издания служат неоспоримой уликой против нее. Дело будет ведено спешно. В два-три дня все решится.
— Где же она теперь?
— Пока у себя дома. Ее не выпускают, и у дверей стража.
Сергей Александрович пристально поглядел на него и спросил:
— Что же вы намерены предпринять?
— Я уже предпринял все, что нужно было сделать на сегодня. Время терять нельзя. Высылка может последовать быстро.
— Разве нельзя остановить ее?
Гирли пожал плечами.
— Даже при помощи светлейшего? — настаивал Орленев.
— Ему неудобно вмешиваться в это дело. Но это не так еще важно. Там еще есть у нас два или три дня, а может быть, и больше. Сегодня нужно сделать то, что безотлагательно.
