Старик внимательно оглядел бумагу и прочел текст.
— Почерк ее, нет сомнения, — сказал он.
— Вот видите! — сказал Сергей Александрович.
Гирли повернул бумагу той стороной, где была печать и был написан адрес, потом посмотрел записку на свет и, не отнимая от лампы, повернул к Орленеву.
— А теперь вы видите? — спросил он в свою очередь.
На тех местах, где был написан адрес, бумага была подчищена и сквозила ясно. Нельзя было сомневаться, что адрес был выскоблен и написан вторично по выскобленному.
Когда внимательно прочитали и рассмотрели адрес, он оказался довольно грубой подделкой под руку Маргариты. Очевидно записка, не имевшая ни даты, ни обращения, была написана кому-нибудь другому и ей воспользовались для того, чтобы послать ее к Орленеву, изменив только адрес и запечатав первой попавшейся печатью, которая не могла играть роли.
— Но кому же нужно было посылать мне ее записку? — недоумевал Сергей Александрович.
— Вероятно тому, кто желал, чтобы вас застали у Маргариты в то время, когда у нее будет происходить обыск.
— Зачем?
— Чтобы во всяком случае скомпрометировать вас, хотя бы в глазах Потемкина. Рассчитывали, что вероятно ему будет неприятно, что вы были там, а может быть, и хуже…
— Хуже?
— Погодите! Не будем торопиться… Очевидно, значит, записка прислана кем-нибудь…
— Кто хотел сделать неприятность.
— В этом нет сомнения. Нет, кем-нибудь, кто знал, что у Маргариты будет сегодня обыск.
— Но как же он мог узнать, что мы знакомы?
— Ну, это пустяки! Если вы никому не рассказывали о своей встрече с ней, то она могла рассказать об этом, и не одному, а вероятно нескольким. Даже наверно рассказала. Это дошло до того, кто воспользовался рассказом и прислал вам записку: авось вы придете к ней.
— Так вы думаете, что вся эта история устроена для того, чтобы сделать мне неприятность? Но у меня нет в Петербурге никого… Вот старик Зубов разве? — вспомнил Орленев.
— Его одного вполне достаточно, — согласился Гирли. — Но вас он захватил попутно, так, не наверное, авось и вы попадетесь. Главное же ему важен был обыск у Маргариты. Он и против нее, разумеется, имеет теперь злобу.
— Да, за то, что она выгнала его.
— Конечно.
— Что же у нее могли найти?
— Книги и журналы.
— Книги? — Орленев вспомнил, что Маргарита говорила ему о полученных ею книгах и журналах, которые она разбирала пред его приходом, и сказал: — Знаете что, Гирли? Вы наверно убеждены, что эта Маргарита не может быть замешана ни в какой серьезной истории?
