А Мо продолжал невозмутимо восседать на верхушке гудящего яйца, и только когда оно засветилось изнутри интенсивным белым светом, кот соизволил, не теряя достоинства, спрыгнуть на пол и направиться к хозяину.
Эшвуд оказалась единственной из присутствовавших, у кого хватило ума броситься к выходу, но уйти далеко ей не удалось, потому что в этот момент свет резко усилился и неожиданно ослепительно вспыхнул, поглотив вокруг всех и вся.
Свечение прекратилось так же быстро, как и возникло, и Картер, потерявший было на мгновение и зрение, и ощущение действительности, ошарашенно оглядывался по сторонам, пытаясь понять, что же произошло.
Принявшее свой первоначальный вид яйцо непоколебимо покоилось на своей голубой подставке, а вокруг него стояли, протирая глаза, искатели сокровищ.
— Мать-пресвятая — богородица, — пробормотала Да Римини. — Что это было?
Февик моргал глазами и тряс головой, пытаясь восстановить ее работоспособность:
— Это не драгоценный камень! Это некоторое техническое устройство!
— Не сходите с ума! — Да Римини подняла повыше фонарь и, не спуская глаз с успокоившегося яйца, стала пятиться к выходу. — Хватит приключений! У нас и так достаточно золота! Пора убираться отсюда подобру-поздорову!
Обойдя снаружи интигуатану. Манко остановился в нерешительности. Луч его фонарика скользил по темным стенам.
— Что-то здесь не так!
— Что случилось? — оглянулась Да Римини. — Поторапливайся!
— Стой! — он догнал ее. — Посмотри!
Луч его фонарика вырвал из темноты один из ларей, стоявших вдоль стены пещеры. Этот каменный ларь ничем не отличался от других, но Картер с удивлением осознал, что впервые видит сложную барельефную резьбу ларя.
Не обращая внимания на автоматы в руках братьев Фернандес, Февик испустил ликующий крик и бросился к ларю. Его пальцы дрожали, когда он ощупывал каменные письмена.
— Вы отдаете себе отчет, что это значит? Всегда считалось, что инки не создали собственного письма, а это тогда что? — его голос прерывался от едва сдерживаемого ликования, в глазах стояли слезы, — меня ждет, без сомнения, Бакстеровская премия, а может, даже Нобелевская! Эшвуд нахмурилась и стала принюхиваться:
— Не кажется ли вам, что воздух стал суше? Но никто не слушал ее. Страхи Манко улетучились, когда в следующий момент его брат совершил новое открытие. Пока Февик рыдал над инкскими письменами, Бланко попробовал открыть дверцу ларя, но она не поддавалась, и, рассердившись, он несколько раз ударил ее прикладом автомата. Дверца не выдержала, затрещала, затрещал и сам ларь, и содержимое ларя хлынуло на взломщика, придавив его своей тяжестью, и протащило несколько ярдов по полу.
