— Вовсе нет! Как тебе не стыдно? Человек узнал, что я — твоя невеста. Ты с ним товарищ… Что же может быть естественнее?
— Но он живет не с матерью, а один, на холостой ноге.
— Так что ж из этого! Ваня, я тебя не узнаю… Ты точно классная дама какая-то… Право! А если б кто из твоих товарищей пригласил нас к себе чайку напиться — разве бы ты стал разбирать: женат он или нет?
— Большая разница — в оттенке.
— Ты опять скажешь: принципал, патрон, хозяин! Но ведь этого же нет. Если хочешь правды — ты с ним гораздо больше держишь себя — знаешь, как у нас говорят — "неглиже с отвагой", чем он. На его месте я бы давно обиделась.
— Это необходимо! Это — моя система. Пойми ты это.
— Понимаю… Но все-таки нет причины, Ваня, ему манкировать.
— Человек сильный в губернии! Ха, ха!
Возглас был с язвой. Он в первый раз поймал себя на этом и, боясь, чтобы не вышло опять неприятного спора, стал торопить Надю ехать.
Дорогой они мало говорили.
И похоже было на то, что они немножко дуются друг на друга.
Когда стали подъезжать к тем местам, где дом Пятова, Заплатнп называл ей разные «урочища»: он всегда употреблял этот термин, говоря о разных характерных местностях Москвы.
— Видишь… бельведер-то высится в воздухе? — указывал он ей рукой, когда они выехали на Садовую. — Это и есть палаты Элиодора Кузьмича Пятова.
— Что же! Красиво! И как стоят живописно! Неужели он один занимает такой дом!
— Один… Маменька где-то спасается.
— И ни сестер, ни родственниц?
— Никого.
— Обыкновенно ведь в таких богатых домах живут всякие старушки в задних комнатках.
О купеческих повадках Надя не стеснялась шутить с Заплатиным, как бы не считая его купцом. Да и в их городке на его мать смотрели как на «образованную» и помнили, что она была чиновничья дочь.
Но ее отец и все их знакомые любили пройтись насчет купеческих нравов.
Здесь, в Москве, такие вот «купчики-голубчики», как хоть бы этот самый Элиодор, — совсем другого сорта. Видно, что они давно начинают ставить себя "на линию дворян".
И этот первый визит в «хоромы» Пятова немного волновал Надю.
Когда их извозчичья пролетка въехала в ворота и поднялась к барственному подъезду, — она ощутила стеснение; но не желала ничем выдать себя ни перед женихом, ни перед хозяином дома.
В таких «хоромах» она еще не бывала. В губернском городе самые роскошные дома, куда она попадала, были
Дворянское собрание, губернаторский дом и дом самого большого местного богача, где она, в зале, что-то продавала на благотворительном базаре, тотчас по выходе из гимназии.
