И вдруг мир, окружавший ее, странным образом переменился. Таня даже не успела сообразить, в чем заключается эта перемена, так быстро все произошло. Внезапно солнечный свет сменился зыбкими зеленоватыми сумерками, в ушах повис странный протяжный гул, а ноздри забило что-то едкое, ледяное... Руку на щиколотке она ощутила мгновением позже и тогда же, еще не начав бороться, поняла, что кто-то схватил ее за ногу и утягивает за собой на глубину. Первым порывом было закричать, но, к счастью, Таня сдержалась – иначе в легкие хлынула бы речная вода. Она инстинктивно сжалась, перестав дышать, и забила руками, задергала свободной ногой... Думать она не могла, все мысли раздавил тошнотворный страх не умеющего плавать человека, которого окунули в воду с головой, но где-то краем сознания не переставала надеяться, что глупая шутка закончится, ее отпустят, и она вынырнет к свету и воздуху... Потом закружилась голова, что-то тяжелое и очень холодное сдавило ей грудь, и, дергаясь из последних сил, уже глотая воду, Таня с ужасающей очевидностью осознала, что шутка зашла слишком далеко и она сейчас умрет. Зеленая тьма вокруг стала еще гуще, а гул в ушах превратился в оглушительный звон... Она не уловила границы, за которой все исчезло, как не улавливает пациент на операционном столе момента, когда начинает действовать общий наркоз.
Зато возвращение к жизни запомнилось ей во всех деталях. Ее одолевала безудержная рвота, изо рта хлестала холодная речная вода, девушка лежала животом на чьих-то коленях, точнее, висела на них, как мокрая тряпка. Вокруг слышались возбужденные голоса, наперебой зовущие ее по имени, а у нее не было сил поднять голову и просипеть им, что она тонула вовсе не по собственной вине, что среди них сейчас стоит тот человек, который безжалостно утаскивал ее под воду. Когда же ее окончательно привели в себя и дали выпить водки – кто-то успел сбегать за ней в магазин на станцию, – истории с утоплением никто не поверил. Таня настаивала, доказывала, под конец начала скандалить и требовать вызвать милицию, и ее успокоил только Паша, единственный, кого она считала вне подозрений. Он высказал версию, что Таню попросту перепутали с кем-то, а этот кто-то умел плавать и продержался бы под водой сколько угодно, вот шутка и затянулась до опасного предела.
– А теперь тот, кто так пошутил, просто боится признаться, – заключил он, обнимая дрожащую Таню, которая инстинктивно к нему прижималась, ища тепла и защиты. – И правильно боится, потому что за такие шутки морду бьют! Скажи спасибо, что вынырнула, наплюй и забудь!
