— Все очень просто, — рассмеялась девушка. — Мы с Примарусом говорим на своем языке, ты — на своем, а понимаем друг друга лишь благодаря магии. Должны ведь мы как-то общаться! А то, что делают и говорят другие ольты, ты уж извини, тебя не касается. Ты все равно скоро забудешь нас.
— Но, — вдруг вспомнил Конан, нисколько не обидевшийся на слова Сильвии, — в вашем мире я мог слышать даже мысли. И не только твои и Примаруса.
— Мог, — кивнула Сильвия. — Но теперь не можешь. Тогда, когда ты был больше любого из нас в тысячи раз, своим голосом ты мог вызвать землетрясение. Мы были просто вынуждены даровать тебе способность объясняться мысленно, а внутренний слух гораздо тоньше обычного. Сейчас мы стали одинаковыми, и ты утратил свой дар. Но вспомни, ты и тогда слышал лишь те наши мысли, что были обращены к тебе. И сейчас, если кто-то из ольтов захочет поговорить с тобой, вы прекрасно поймете друг друга.
Пока они беседовали, приготовления к празднику закончились. Примарус воздел руки к небесам и, в витиеватых выражениях пересказав прекрасно известную всем историю, провозгласил начало пиршества.
Конан осторожно опустился на широкую скамью, которая еще совсем недавно была сгустком магической энергии, и окинул внимательным взглядом угощение. От живописнейшей картины, что предстала перед ним, у варвара захватило дух. Не знай он, кто и как накрывал на стол, Конан решил бы, что здесь потрудились десятки поваров, а до них — садовники, огородники и охотники.
Горы нежнейших, налитых солнечным светом фруктов; овощи, и знакомые варвару, и те, о которых он даже никогда не слышал; аккуратные стопки медово-желтых лепешек, испускавших такой аромат, что даже к душам на Серых Равнинах, наверное, вернулся бы завидный аппетит; огромные, зажаренные целиком туши кабанов и антилоп; жемчужно-розовая рыба, сыры, колбасы, разноцветные вина — такого изобилия киммериец не видел никогда.
Едва умопомрачительный запах коснулся его ноздрей, как Конан мгновенно забыл, что вся эта роскошь возникла прямо из воздуха. Он взял высокий кубок, наполненный темно-вишневым густым вином, и, подняв его, произнес:
— Я пью за ольтов! За то, чтобы отныне эта Долина стала для вас домом, где вы найдете все, о чем мечтали!
С этими словами он поднес кубок к губам и, глубоко вздохнув, сделал большой глоток. Божественный напиток непередаваемого вкуса и аромата огненным потоком хлынул внутрь, и киммериец подумал: «Такое вино, наверное, пьет сам Митра. И то по большим праздникам».
