В постели с убийцей | страница 10



Покойник лежал ногами к ней. И если б он просто лежал, как все нормальные покойники… Любому станет дурно, если только представить, что ты ночью наедине с трупом. А Леся здесь наяву видит его приподнятую голову, упирающуюся подбородком в грудь, затылком лежащую в упор к низенькой каминной решетке. И от этого кидает в дрожь, да еще его глаза… Они открыты! Открыты, будто Борька жив и смотрит точно на Лесю! Будто молча говорит: иди ко мне, иди… И молнии сверкают – полнейшая жуть!

На полпути Леся остановилась, захныкала:

– О боже, я не могу…

Но тогда Юрка сядет за убийство – давило на мозги. А внутренний голос спросил: ты готова жить без него долгие годы?

– Нет, не хочу долгие годы без него, – вслух ответила Леся. – Раз пришла, вошла, то как-нибудь и остальное сделаю.

Леся приблизилась к покойнику, проглотив тошноту вперемежку с отвращением, присела рядом и, стараясь на него не смотреть (хотя посмотреть тянуло невозможно), заелозила по полу сухой тряпкой, освещая место фонариком.

– Господи, лишь бы пятна крови не задеть. Ой, мамочка… я сейчас умру… или меня вырве… или то и другое вместе…

Протерла пол у локтя и бедра трупа (по ее мнению, именно здесь мог оставить отпечатки Юра), выше уже была лужа крови. И ничего не случилось, Борька не ожил. Теперь то же самое с другой стороны… Леся смелее обошла труп, но здесь он лежал ближе к стенке. В общем, тереть негде. Не переворачивать же его, в конце-то концов! На такой подвиг Леся не способна.

– Ну и ладно, – сказала она. – Наверняка там отпечатки стерлись халатом Борьки. Теперь пол.

И Леся начала лихорадочно тереть тряпкой с середины комнаты, добралась до трупа, однако второй раз приблизиться к нему не рискнула. В метре от него вытерла пол и, пятясь задом, проелозила до входа в прихожую.

– Уф! – выпрямилась Леся. – Где еще Юрка мог оставить отпечатки пальцев?

У него привычка – браться за дверной проем выше головы. Эдак встанет, одну руку на пояс упрет, вторую в дверной проем и что-нибудь доказывает. Красивый, мощный, напористый. А Полынь приписала Лесе этот большущий рулон туалетной бумаги, лежащий сейчас у камина с проломленной башкой…

– Не о том думаешь! – одернула она себя.

Быстро вытерла проем, саму дверь с обеих сторон. Осмотрелась, не оставил ли Лобзень какую-нибудь Юркину вещь. В прихожей все топтались, значит, пусть остается как есть. Леся, выскочив из квартиры Бориса, самозабвенно произнесла:

– Я сделала это!

Тихонько спускаясь по лестнице, она вдруг услышала щелчок замка. О боже, еще не хватало встретиться с Полынью! Леся дунула под лестницу, по дороге потеряла тапочку, но уже поздно забирать ее. Замерев, она дышала ртом, чтоб ее не было слышно. А сердце просто разрывалось! Хорошо, хоть ступеньки «глухие», Лесю не увидят, но тапочку… И любопытство раздирало – посмотреть, кто там шастает. Как его удовлетворить? Нет-нет, лучше не удовлетворять.