– Юль, – присела я к ней на диван, – не злись! Не нужен мне твой Макс, честное слово!
– А чего тогда заигрываешь? – злобно стрельнуло глазами младшее поколение.
– Я? Да ты что? И в мыслях не было! Видишь же, как быстро я вернулась!
– Могла бы вообще не возвращаться.
– Могла бы, но вернулась. Потому что родственные связи дороже случайных.
– Конечно, – согласился просвещенный ребенок, – от родственных не бывает венерических болезней.
– Ты это о чем? – насторожилась я, памятуя, что прошлую ночь племяшка провела вне моего неусыпного контроля.
– О том! Ты, Дашка, как собака, которую Боярский играл. Ни себе, ни людям.
Я честно попыталась вспомнить, где всенародно любимый актер играл домашнее животное, но так и не вспомнила.
– Вокруг тебя и так пол-Куршевеля хороводы водит, – продолжила обличительную речь Юлька, – а ты у родной племянницы последнее отнимаешь.
Мне стало стыдно.
– Где ты хороводы увидела?
– Только что у подъемника дядю Сему встретила, ну того, помнишь, что в «Лезиреле» со мной разговаривал, а на тебя пялился. Я тогда думала, он кончит!
– Дуся!
– Да ладно тебе, что я, маленькая? Говорит, приходите, Юлечка, сегодня с сестренкой в «Трамплин», будет очень интересно.
– Это такой рыжий, весь в веснушках? Откуда ты его знаешь?
– Здрасте! Это же Бройдер, папкин друган. В прошлом году к нам в Жаворонки приехал, назюзюкались с папаней и в маминых орхидеях заснули.
– Так это он вам цветник испортил?
– Кто же еще? А у него аллергия на пыльцу оказалась, еле откачали. Орхидеи они же такие заразные.
– А Ильдар?
– Знаешь, как маман говорит: нам, татарам, все равно, что наступать – бежать, что отступать – бежать. Папка-то его и спас. Проснулся ночью, комары его, видите ли, зажрали, пивка принес похмелиться. А дядя Сема почти не дышит. Он его сначала пивом поливал. Потом водой, потом маму разбудил, ну тогда и неотложку вызвали. А маман за эти орхидеи знаешь сколько заплатила?
– Знаю.
– Ну вот. Он вчера вообще сначала подумал, что ты – это я. Потому и стеснялся.
– Ничего себе, стеснялся! – присвистнула я. – А когда не стесняется?
– Туши свет! – прикрыла глаза племяшка. – Помнишь, маман рассказывала, как один наш в Ницце по пляжу за англичанином с веслом гонялся? Это дядя Сема.
– А чего гонялся-то?
– Не понравилось ему, как англичанин о русских девушках отозвался.
– Молодец, – одобрила я. – Правильно, своих надо защищать. Догнал?
– Догнал. В ресторан на набережной загнал, а там какая-то французская шишка из правительства с женой отдыхала. Англичанин за их стол спрятался. А дядя Сема это увидел, схватил ведерко со льдом – и англичанину на голову!
