* * *
Джакузи набралась невероятно быстро, я нырнула в пенное облако, дала телу расслабиться и сбросить напряжение после безумных ласк. Долго, однако, лежать не стала. Мне хотелось быть рядом, когда проснется Марат, в том же, что он пробудится вот-вот, я не сомневалась.
Стоит мне только оказаться у него под боком, и он очнется! А у меня после ванной будет совершенно невероятная свежая и прохладная кожа.
Завернувшись в белоснежный махровый халат, я вернулась в спальню. Марат по-прежнему спал, мило и громко всхрапывая. Окно было уже совершенно светлым, вдали за прорезавшейся горой вставало еще невидимое, но уже вполне оранжевое солнце.
Я чуточку порассматривала спальню, убедившись, что и тут меня не ждут никакие открытия – дерево, добротность, простота. Однако, приглядевшись, обратила внимание, что покрывало, скомканное на полу, равно как и не тронутые нами подушки-думки, расшито невиданной красоты картинами: зеленые елки, летящие лыжники, сказочные домики. Каждая картинка имела свой законченный сюжет и перекликалась с соседними, создавая захватывающую повесть об отдыхе в куршевельских кущах.
«Да, вот такое бы убранство в нашу спальню, – подумала я, – Галка от зависти позеленеет!»
При мысли о сестре тут же прорезалось беспокойство о Юльке: про ребенка-то я совсем забыла! Не натворила ли чего?
«А чего она может натворить? – тут же успокоила я себя. – Переспать с Максом не решится – вдруг я появлюсь в самый неподходящий момент? – а об остальном и беспокоиться нечего. Дрыхнет небось как сурок, нагулявшись по ночному Куршевелю».
Я уже хотела юркнуть к Марату под одеяло, но тут в кармане его брюк, валяющихся посреди спальни, заголосил мобильник.
«Господи, ну у кого хватает ума звонить в такую рань? – возмутилась я. – Надо же понимать, что человеку нужен отдых!»
На правах почти законной супруги я нажала кнопку ответа:
– Да!
– Это кто? – возник в трубке удивленный женский голос.
– Конь в пальто, – вежливо ответила я.
– Слышь, ты, подстилка куршевельская, передай трубу моему импотенту!
– Вы, вероятно, ошиблись, – еще более вежливо отозвалась я.
Телефон затрезвонил снова тут же, не передохнув.
– Тебе сказали, дай Марата! – заорала труба.
– Он спит, – оторопела я и от наглости, и от громкости.
– Разбуди! А то этот пидор самолет проспит.
– Не звоните нам больше, – попросила я. Причем снова предельно вежливо.
Я искала в навороченном телефоне Марата кнопочку отключения, когда он снова взвился несносным звонком.
