— Ответ зависит от того, любит ли он тебя тоже, — осторожно высказалась Бетти.
— Конечно же, нет, или, по крайней мере, не так. Он считает меня своим лучшим другом. Встречаясь, мы вспоминаем про множество случаев — как он помогал мне хоронить мою любимую лягушку или как я с размаху упала с велосипеда в грязь. — Она снова нервно рассмеялась. — Бетти, мне кажется, что я рассыплюсь на маленькие кусочки, если он еще раз дружески похлопает меня по плечу.
Бетти задумчиво посмотрела на нее, потом усмехнулась.
— Я посочувствовала бы тебе более искренне, если бы неразделенная любовь так тебя не красила. Линн, милая, если этот человек еще не заметил, что ты буквально вибрируешь от подавляемого сексуального напряжения, то он, вероятно, дурак. На твоем месте в следующий раз, когда он заговорит о лягушках, я бы перевела разговор на то, как они спариваются. Кажется, иногда они не расцепляют плавники по нескольку дней.
— У лягушек нет плавников.
— Твоя беда в том, Линн, что ты всегда цепляешься за пустяки.
Зажужжал интерком на столе Линн, Дамион вызвал ее к себе в кабинет.
Когда она вошла, он стоял у окна и, освещенный утренним солнцем, игравшим в его черных как смоль волосах, казался еще красивее, чем обычно.
Она положила на его стол пачку писем от поклонников, а также приготовленные ответы.
— Я отложила отдельно письма, присланные из различных больниц, — пояснила она. — Я приготовила стандартный ответ, но считаю, что ты мог бы подписать некоторые из них собственноручно.
— Хорошо, я займусь этим чуть позже. Линн, ты пообедаешь со мной сегодня? Где-нибудь в спокойном месте, чтобы нам никто не мешал?
Она тяжело вздохнула.
— Огромное спасибо за приглашение, Дамион, но сегодня я уже иду на деловой обед с вероятными покупателями гостиницы, принадлежащей моим родителям.
— А завтра вечером?
— Думаю, что нет, Дамион. Еще раз спасибо, но выходные я провожу с родителями.
— И с твоим старинным другом Адамом Хантером? — резко спросил он.
Она почувствовала, что ее щеки залила краска.
— Да, и с Адамом тоже.
Дамион подошел к столу, прочитал лежащее сверху письмо и небрежно нацарапал внизу страницы подпись. Затем поднял голову и улыбнулся с легким сожалением.
— Вчера я занялся интересным исследованием по дороге домой, когда я ушел от тебя, — сказал он. — Я подсчитал, что в Нью-Йорке живет около трех миллионов одиноких женщин и что приблизительно четверть миллиона из них вполне симпатичны на вид. А по крайней мере сто тысяч поразительно красивы, а около двадцати тысяч поразительно красивы, а
