– А я думаю, что здесь ты не права, – возразила Наташа, покосившись на Убоева. – Ведь для животных пища – наслаждение. У животных нет моральных критериев. Паскаль говорил, что норма морали – вопрос лишь географической широты…
– Паскаль, свою пасть оскаль, – пробормотал от стола Витенька.
– Так что мне кажется, говорить о каких-либо моральных принципах по отношению к животным – бессмысленно, – подытожила Наташа, не обращая внимания на эту ёрническую выходку.
– Но ведь он же не лезет больше? – не согласилась Валечка, брезгливо ковыряя вилкой в бывшем винегрете.
– Боль! Это – боль! И страх! – объяснила умная Наташа. – Ведь мы тоже боимся. Мы боимся. Вот пьем третий день. Господи, у меня экзамен завтра, – пожаловалась она. – Прямо и не знаю, что делать. Ничего не знаю. Да, выучишь с таким, – указала она сухим пальцем на кудлатого своего, якобы спящего возлюбленного.
– Все, все сказанное зачтется тебе в наших дальнейших отношениях, – отозвался он.
– А ты не угрожай, не угрожай, – развеселилась студентка. – Это еще неизвестно, кто кого вперед бросит. Вот я как заявлю, что ты на Карцевой фиктивно женился, так ты у меня и задымишь, понял?
– Понял, все понял, – смиренно согласился Убоев. – А я вот как заявлю, что ты мне на это дело дала 650 рублей, да как дам тебе сейчас в глаз, – улыбнулся он, поднявшись.
– Тихо, товарищи молодые супруги, не ссорьтесь, – остановила перепалку Валечка. – Давайте лучше все будем жить в мире. Любовь – это ведь так прекрасно.
– Как говорит известная им обоим профура Карцева, – все еще щетинилась Наташа. – Они с ней оба спали! – указала она на Убоева.
– Врешь! – выкрикнул он. – Ты зачем при Вале врешь? – кричал он.
– Я не вру! Это ты врешь! – подскочила Наташа.
И неизвестно, чем бы закончилась эта блестящая перепалка, но тут в комнату зашел маленький человечек с неузнаваемо кротким лицом. Это был Никиша. Он аккуратно обогнул все попавшиеся на его пути предметы и осторожно уселся за стол.
– Ну что, малюля моя? – ласково обняла его Валечка.
– Не дыши на меня, пожалуйста, – умоляюще сказал Никиша.
– Малюленьке моему плохо? – отстранилась Валечка. – Малюленьку моего тошнило, – огорчилась она.
– Сейчас уже лучше, – тихо информировал Малофенин. – Но все предал унитазу. Одного портвейна рубля на три выблевал.
– Малюленька мой с Карцевой спал, правда, да? – посочувствовала Валечка.
– Ну как ты могла такое подумать? – совсем свял Никиша.
– Ну погоди, погоди, Наталья, – обозлился Убоев. – Налью маленько, старичок, а? – скромно обратился он к товарищу.
