– Так это его заметку передавали! – расхохотался я.
– Догадался, продрамшись! А то чью же еще? Мою, что ли? – буркнул А. П., неприязненно косясь в мою сторону.
– Ты что так на меня смотришь? Я тебе что, должен, что ли, что ты так на меня смотришь? – вскипел я.
– А ты думал, я тебе за бутылку пива задницу лизать стану? Накось! – с ненавистью поставил он передо мной шиш.
– Ладно, А.П.! Не надо! Чего уж там! – примирительно сказал я.
– А фули ты из себя генерала корчишь? – наступал А.П.
– Какого еще генерала? – растерялся я.
– Какого? Литературного! Думаешь, если тебя напечатали в «Октябре», так это уже все?
– Да почему же, почему я строю-то? расстроился я.
– А я знаю почему? – не знал А.П.
– Ну на, выпей мою бутылку, – сказал я.
– Вот-вот! Все подтверждается, – огорчился А.П., но бутылку все же взял.
И всходило солнце, и это было утро, раннее туманное густое утро, и оно обещало такой день, такой жаркий день, какого еще никогда не видел наш город, да и вся Сибирь не видела. Я вдруг сообразил, что эта фраза (последняя) – суть цитата из моего же рассказа «Настроения», который я написал в 1964 году и который до сих пор не могу нигде напечатать. Мне стало смешно.
– Дерьмо ты все-таки, А.П., – сказал я. – Фули ты вытыкиваешься? Фули я тебе сделал?
– Да ладно, чего уж там. Не сердись. Извини, – буркнул он. – Давай-ка лучше обнимемся, браток! Помнишь, как мы тогда с тобой в Москйе запили? Р. тогда еще шапку у тебя взял, уехал в город Рубцовск и там ее пропил на аэродроме.
– А шапка та была не моя, шапка была Лысого… Я тогда, помнишь, к тебе в общежитие пришел за этой шапкой, а ты уже в Соловьевке лежишь, под антабусом?
– …Ага! А Танька, стерва, пустила слух, что я жру в день по килограмму соленых помидоров, чтоб на меня антабус не действовал, помнишь?
– Помню…
Мы обнялись. А был между тем страшный плотныйутренний речной туман. Из речного тумана вдруг вышел босой человек, по виду грузин или армянин. Может быть, даже и еврей. Босой человек в фирменных джинсах и цветной майке «Nu pogodi». Он дико посмотрел на нас, отшатнулся и вновь исчез в густом речном тумане.
