Записная книжка майора Сольского кончается следующими воистину страшными словами:
Воскресенье, 7.IV. 1940. Утро. Вчера нас прикомандировали к «Скитовцам», а сегодня приказали собрать вещи и в 11.40 явиться на личный обыск в клуб. Обед в «клубе»… /неразборчиво/. После обыска в 14.55 мы покинули стены и колючую проволоку козельского лагеря. (Дом отдыха им. Горького). В 16.55 (в 14.55 по польскому времени) нас погрузили в тюремные вагоны на запасных путях в Козельске. Говорят, что пятьдесят процентов пассажирских вагонов в СССР – тюремные вагоны. Со мной едет Юзеф Кутыба, капитан Павел Шифтер, один майор, один подполковник и несколько капитанов – всего 12 человек. Мест самое большее на семь человек.
8. IV. В 3.30 отъезд из Козельска на запад. В 9.45 мы на станции Ельня.
8. IV. 40. С 12 часов стоим на запасном пути в Смоленске.
9. IV. Около пяти утра подъем в тюремных вагонах и приказ выходить. Мы должны ехать куда-то на машинах. Что будет дальше?
День 9.IV с самого рассвета начался как-то странно. Отъезд на тюремной машине с маленькими камерами (страшно). Нас привезли куда-то в лес, что-то вроде дачной местности. Тщательный обыск. У меня отобрали часы, которые показывали 6.30 (8.30), спросили, есть ли обручальное кольцо. Отобрали рубли, ремень, перочинный нож…
На этом дневник обрывается.
«Oberieutnant» Словенчик пишет жене… – Череп № 526. Доктор Марков и доктор Пальмьери.
Немцы смотрели на катынские могилы как на непочатый край для своей пропагандно-политической кампании, которой они старались придать как можно больший размах.
Польско-советские отношения были уже настолько испорчены, что оставалось лишь вбить последний клин.
Кроме того, немцы стремились этой пропагандой произвести впечатление на собственный народ, а еще больше на покоренные ими европейские народы, особенно на народы Восточной Европы: ужасающие фотографии с места катынского массового убийства должны были наглядно показать судьбу, которая ждет их под большевистским владычеством. Но пропагандная шумиха вокруг неслыханного злодеяния имела своей целью еще и потрясти совесть демократического мира, который вступил в союз с большевиками для совместной борьбы против Гитлера.
Побочной целью было также замять и отодвинуть на задний план свои собственные, гитлеровские преступления, o которых с неослабевающей энергией говорили пресса и пропаганда союзников.
