– Так красота ж…
– Слышь, Князь, правда, будто мужики на три части делятся? Первые те, кто любит водку, лодку и молодку. Вторые любят вино, кино и домино. А третьи – кефир, клистир и теплый сортир. Гы-гы-гы. Ты к какой категории относишься?
– Хм. К тем, что любят водку и молодку, – глядя на Малику, буркнул Князев.
– А я ни к какой, – шепотом захихикал Чемергес. – У меня ни сортира, ни домино… бабы давно не нужны, я им тоже. Мне бы только посмотреть.
Малика нагишом улеглась на кровать и выключила лампу, больше ничего интересного не предвиделось, Князев и Чемергес отправились в свои комнаты.
– Пал Палыч, я вашу просьбу выполнил, – говорил по телефону охранник. – Новые парни из ЧОПа «Ринг».
– Как они попали к нам?
– Этого я не знаю.
– По возможности узнай. Спасибо. – Положив трубку, Князев покрутился в кресле в одну сторону, в другую, замер.
Малика, сидевшая в углу и накручивавшая на палец прядь волос, проговорила:
– Осталось совсем мало дней, а мы ничего не сделали.
– Быстро только дети делаются.
– Ты просил напомнить о завещании. Умирать собрался?
– Напротив, жить до ста лет. – Князев некоторое время внимательно смотрел на нее, крутясь в кресле. Внезапно он вскочил. – Поехали. Есть идея.
Чемергес привез их к такому же дому, в каком жил Князев с семьей. Павел Павлович попросил Малику подождать в машине и забежал в подъезд.
– Павлик! – воскликнула мама, открыв дверь. Сын прошествовал через прихожую в комнату, бухнулся в кресло, потом вскочил, налил воды из бутылки в стакан, выпил и снова упал в кресло. – Павлик, что происходит? Галка правда дала это кошмарное интервью или газетчики насочиняли?
– Мам, она сама дала интервью.
– Господи, – схватилась за грудь та. – Бедная девочка свихнулась.
Мама его была женщина пожилая, но в прекрасной форме, энергичная и ухоженная. Сын обеспечивал ее полностью, а она занималась собой и Фросей. Что нравилось Князеву в матери – это неувядающий оптимизм и хладнокровие.
– Где Фрося? – спросил он.
– Галка вчера ее забрала. Она так плакала, говорила, что ты связался с какими-то отбросами и с проституткой, что у тебя поехала крыша.
– Ложь.
– Она тебя любит.
– Да?! – пыхнул Князев. – Но странною любовью. Мама, я тоже любил ее целых два года. Когда понял, какая дура моя жена, дура с претензиями, стал любить только тебя и Фросю. Я терпел Галку, а чтобы поменьше видеть, отправлял гулять по миру. Но когда она стала лезть в мои дела, когда перешла на оскорбления… а потом еще интервью… мама, такое не прощают.
