А у белого дома их ждал... пикет. Нет, это уже невозможно было перенести. Надо же такому случиться! В городе, где никогда и ничего подобного не бывало, молодые люди из организации под названием «СМ» выставили пикет, размахивали газетами и держали в руках плакаты: «Долой варваров!», «Не сметь стрелять на кладбище!», «Сегодня в часовню, завтра в нас!», «Сабельникова в отставку! Туркину в отставку!», «Осторожно, ежовщина грядет!». Мэр и замы под улюлюканье и свист побежали к дверям белого дома сквозь пикетчиков, втянув голову в плечи. В холле Сабельников налетел на милиционера:
– Это что такое?! Там, на улице... Что это?
– Пикет, – выпучил на него глаза дежурный мент с откровенным безразличием.
– Убрать! Немедленно!
– Так не имеем права. Это же пикет, по закону можно...
– По закону? – окрысились все трое. – Заявок на пикет не поступало. Нас публично оскорбляют, и по закону вы должны нас защищать. Разогнать демонстрацию!
– Да мне что, начальство скажет разогнать – разгоним.
Тут Туркина приобрела стойку разозленной кобры в террариуме. Стеклянная двойная стена отделяла ее от молодых людей с плакатами, которые очень забавлялись, выкрикивая гадости. Зиночка прошипела, глядя на пикетчиков за стеклом:
– Кто разрешал снимать? Кто вызвал телевидение?
– Да, кто? – подхватил Сабельников. – Живо приведи их сюда!
Мент вышел, вскоре вернулся с оператором и махонькой, невзрачной женщиной, бедно одетой, но с гордым видом. Сабельников, Туркина и Ежов наступали на телевизионщиков, говорили по очереди, дополняя друг друга:
– Если эта информация просочится на телевидение... вам не работать здесь даже мойщицей сортиров... Как вы посмели без нашего ведома?.. Кто ваш начальник, вы с какого канала? Завтра же о вашем канале забудут на веки вечные.
Тележурналистка отчаянно хлопала малюсенькими глазками за огромными линзами очков и залепетала:
– Мы здесь случайно... я не знала... мы шли мимо...
– Вот и гуляй мимо. – Тон Зиночки приобрел хамский окрас бандерши. – Тля ничтожная! Что, в героини потянуло? Ты еще не знаешь, с кем связалась!
– Почему же, подозреваю, – ляпнула та невпопад и прикрыла ладошкой рот, а сквозь ладошку забормотала: – Ой, простите, Зинаида Олеговна, я не то... вы не так...
Все. У Зины глаз остекленел. Значит, журналистке больше не работать на телевидении. Туркина отошла в сторону, а телерепортеры выскочили на улицу и понеслись бегом с камерой на плече прочь от пикета. Тройка поднялась к Сабельникову. Разъяренный Николай Ефремович приказал секретарше соединить его с главным редактором газеты «Грани». Прошел час, не меньше, прежде чем наконец соединили. Претензии мэра тот выслушал не перебивая:
