В этот момент зазвонил мобильник Таврова. Он посмотрел на экран: это был Шон Кэсседи. Шон, журналист, печатающийся в ряде англоязычных журналов, уже долго жил в Москве. Он довольно хорошо говорил по-русски и иногда консультировал Таврова. Но в этот раз, видимо, помощь требовалась ему.
* * *
– Привет, Шон! – сказал Тавров. – Соскучился?
– Привет, Валера! – отозвался Шон. – Я не оторвал тебя от важных дел?
– Если поедание хорошо прожаренного стэйка с элем «Ньюкасл» можно считать важным занятием, то так оно и есть.
– Значит, оторвал, – огорчился Шон. – Извини! Но один человек хочет поговорить с тобой. Ты можешь сейчас подъехать к ресторану «Жар-птица»?
– Ой, только не сейчас! – взмолился Тавров. – Давай завтра созвонимся и…
– Валера! – перебил его Шон. – Я редко прошу, но если прошу, то это действительно важно. Этот человек завтра улетает утренним рейсом. Рано утром. Поэтому подъезжай сейчас.
Похоже, что дело действительно важное. Тавров вздохнул и взглянул на часы.
– Хорошо, я буду примерно через час.
– Спасибо, Валера! – обрадовался Шон. – Стол за счет принимающей стороны!
Интересный день сегодня: все норовят угостить.
– Извините, мужики, но мне надо бежать, – сокрушенно сообщил Тавров, залпом допивая эль.
– Раз надо, так бегите, – согласился Павлов. – Все равно мы платим.
– Нет, я же плачу! – возразил Ковригин. – Мы же договаривались, что я «накрываю поляну».
– Нет, – возразил Павлов. – Мы договаривались, что ты проставляешься Валерию Ивановичу, но не мне! Так что за себя я плачу сам.
Тавров не стал дожидаться окончания спора. Он натянул куртку и поспешно покинул ресторан.
* * *
На первый взгляд, если торопишься, то логично было бы поймать машину, – но это было бы логично для любого другого города, а в Москве около восьми часов вечера на машине путь от Пятницкой до Тишинки может занять часа два, а то и три: пробки, бесконечные пробки.
Тавров дошел пешком до «Добрынинской», а там за пятнадцать минут доехал до «Белорусской» кольцевой. Еще пятнадцать минут ходьбы, и он ввалился в холл ресторана «Жар-птица». Сбросив гардеробщику куртку, он сказал метрдотелю, что его ожидают, и тот отвел его к столику, за которым расположились Шон и незнакомый Таврову упитанный мужчина в строгом черном одеянии с белым воротничком католического священника.
– Отец Антонио Серрано, – представил своего сотрапезника Шон. – А это мой друг, частный детектив Валерий Тавров, о котором вы так много слышали.
Они уселись за стол, Тавров попросил принести пиво, но Шон укоризненно сказал:
