А потом его осенило.
Недолго думая, он легкой трусцой направился в Большие Овражки.
* * *
— Что-то с памятью твоей случилось, мать, — заметил Михал Иваныч, стоя перед закрытой дверью. — Говорила, что забыла дверь закрыть, а она закрыта.
— Не может быть! — воскликнула Настасья Петровна, безуспешно толкая дверь. — Неужто правда стара стала?
Михал Иваныч провернул специальным ключом, отодвигая засов, и вошел внутрь.
— А это что за бардак? — сурово обратился он к Мишутке. — Когда ты успел все тазы рассыпать?
— Это не я! — пискнул Мишутка, прячась за спину мамы.
— Это не он, — подтвердила Настасья Петровна. — Я последняя выходила — все стояло на месте. Неужели дверью хлопнула?
Они зашли в дом. Михал Иваныч посмотрел на стол и нахмурился.
— Так, — значительно произнес он, что не предвещало ничего хорошего. — Кто ковырялся в моей миске и сдвинул ее?
— Да, — подтвердила Настасья Петровна. — Моя миска тоже стоит на другом месте.
— А моя, а моя! — Мишутка подбежал к своей миске и обнаружил, что она наполовину пуста. — Кто-то ел из моей миски и почти все съел!
Все вместе они двинулись проверять комнаты, не заметив стоящего за печкой велосипеда.
Михал Иваныч первым делом зашел к себе в кабинет.
— Кто включал мой компьютер и сидел на моем стуле? — сурово зарычал он, отчего стекла в рамах тонко зазвенели.
— Кто включал телевизор и крутил его? — в том ему повторила Настасья Петровна.
Потом они прошли в спальню и хором заревели:
— Кто прыгал на нашей кровати и смял ее?
Тем временем Мишутка зашел к себе в комнату и увидел сидящую в наушниках девочку, играющую на его приставке. Они увидели друг друга одновременно. Он громко запищал:
— Вот она! Держи! Держи ее!
На его крик прибежали родители и тоже увидели Красную Шапочку. Только к тому моменту она уже выпрыгивала в открытое окно, куда они пролезть не могли.
Разумеется, медведи тотчас бросились к двери.
Красная Шапочка спокойно забралась в комнату и без проблем вышла вместе с велосипедом на улицу сразу за медведями.
Тут-то ее и видели.
Ее ждала бабушка.
* * *
— Who is there?[1] — раздался из-за двери старческий голос, и Волк понял, что попал по адресу.
— Это я — твоя вну-учка, — проблеял Волк тоненьким голоском. Получилось так себе.
— Don't fuck my brain![2] — дверь с треском распахнулась, и на пороге образовалась воинственного вида старушенция с топором наперевес. И уже по-русски сварливо бросила: — Чего надо?
Волк откровенно растерялся. Первоначальный план подразумевал, что Волк ворвется в дом и прикинется бабушкой, чтобы в последствии обманом завладеть пирожками внучки.
