– Понял.
Арсений не повесил, а швырнул трубку на рычаг. Просто сопровождение! Да кому он это рассказывает? Арсений знал повадки таких вот стареющих дамочек, как эта Карина, назубок. В большинстве своем они до последнего держались прилично, вернее – талантливо строили из себя этаких недотрог, инженю пи-пи. А на деле оказывались настоящими нимфоманками, извивающимися, орущими, царапающимися, ненасытными. Сколько таких якобы скромных тетечек у него перебывало – всех не перечесть.
Да еще и Марк Коннорс опять возжелал продажной любви. В последнее время Марк становился требовательным – не выпускал Арсения из своих пахнущих потом объятий всю ночь. Старый извращенец – влюбился он, что ли?
Карина нервничала. Купленный юноша должен был заехать за ней в половине седьмого. Начиная с шести она, нервная и нарядная, ждала его в гостиной, время от времени выглядывая в окно. Она даже выкурила две сигареты, чего не позволяла себе уже много лет. И выпила маленькую рюмочку бренди, чтобы успокоиться. Зря, наверное, потому что алкоголь еще больше подогрел ее воспаленное ожиданием воображение.
А вдруг он окажется совсем не таким, как на фотографии? Вдруг он обыкновенный, не обремененный интеллектом качок? Тогда над Кариной все только посмеются. А вдруг он вообще ее опозорит? Ляпнет что-нибудь, продемонстрировав полное невежество… И Марьяна Хоменко, молодая, злая и красивая актриса, скажет за ее спиной эпизоднице Людке Варчук (обе они Карину терпеть не могли) что-нибудь вроде: «Наша-то совсем с ума спятила на старости лет…»
Арсений не опоздал. Ровно в половине седьмого в прихожей раздался звонок, и, прежде чем открыть дверь, Карина лихорадочно поправила прическу перед зеркалом. На минуту она пожалела о том, что легкомысленная Зоя все же уговорила ее надеть черное платье из юности. Теперь пути назад нет – не переодеваться же при жиголо.
– Здравствуйте. – Молодой человек слегка поклонился и поцеловал Карине руку. – Это вам.
Он протянул ей небольшой букет – никаких помпезных роз, только нежно-неброские полевые цветы. Почему-то это ее тронуло, но она тут же себя одернула: «Эй, ты платишь ему деньги, и немаленькие, наверное, букет тоже вписан в счет, так что не обольщайся, старая дура!» Она все это себе сказала, но не смогла не отметить, что внутренний монолог прозвучал несколько кокетливо.
– Меня зовут Карина, – улыбнулась она.
Со стороны никто бы не понял, что она нервничает. Карина включила на всю мощь свое отработанное годами обаяние.
