– Знаешь ли ты, что любая амнезия спасительна? – раздался в темноте ее горячечный шепот. – Последняя защитная реакция организма, чтобы не нанести мозгу непоправимый вред.
– Что по этому поводу сказал доктор Лэйтон?
– Не имеет значения! Я не хочу больше говорить об этом! – Голос ее стал прежним, только звучал пожестче. – Забудь это, Бойд. Включи свет и налей мне еще.
Я сделал, как она просила, и, когда принес шампанское, Марсия уже сидела на диване, подбирая растрепавшиеся волосы.
– Спасибо. – Она взяла у меня бокал. – Который час?
– Без четверти десять.
– Хочешь таблетку нембутала? Поможет тебе уснуть в самолете.
– Ничто не поможет мне уснуть в самолете, – горько вздохнул я.
Она окинула меня оценивающим взглядом и недовольно покачала головой:
– Тебе просто необходимо расслабиться. Попробуй еще выпить.
– Я и так пью! – Я поднял руку с полным бокалом шампанского.
– Не помогает?
– Помогает, но мало. Правда, все-таки сдерживает от громкого крика.
– Нембутал ты не хочешь, алкоголь не помогает. – Она глубоко задумалась и вдруг улыбнулась. – Я знаю! Хочешь заняться со мной любовью? Времени у нас все еще достаточно.
– Конечно, я бы не отказался заняться с тобой любовью, но только не в виде физиотерапии, направленной на излечение моей агорафобии.
– А почему бы и нет? – Казалось, мой отказ ее удивил.
– А где страсть?
Я услышал, как насмешливый, порочный смешок заклокотал у нее в горле.
– Если тебя останавливает только это, я попытаюсь ее изобразить!
– Большое спасибо. Да и вообще, кому это надо – заниматься любовью с австралийской сумасшедшей, у которой вывернуты внутрь коленки, плоская грудь и торчащие зубы?
– Я думала, ты захочешь, – хихикнула она, – послушай, а ты случайно не голубой?
– Почему бы тебе потом не спросить об этом свою подругу Соню? – огрызнулся я. – Скажем, через пару дней после нашего приезда?
Кровь отхлынула от ее лица, кобальтовые глаза нестерпимо засверкали. Она сделала быстрое движение правой рукой и выплеснула содержимое своего бокала прямо мне в лицо.
– Никогда больше не смей так говорить, – процедила она с яростью, – никогда, даже в шутку, слышишь?
Я вытер лицо носовым платком и с большим трудом подавил в себе желание пнуть ее в голень. Постепенно краска возвращалась на ее лицо и теперь сконцентрировалась в два ярких пятна, горевшие на скулах. Она отошла к стене и встала ко мне спиной.
– Прости меня, Дэнни, – пробормотала она, – ты наступил на больную мозоль.
– Забудь об этом, но больше никогда так не делай. Потому что с этого момента я начисто лишился джентльменских манер, и ты рискуешь.
