Димка скосился на филологиню, на Яшу-Илью, на Лису и Марата. У каждого нервозность проявлялась по-своему. Яша-Илья, стоявший рядом с Димкой, переминался с ноги на ногу и слал кому-то эсэмэски. На зал Яша-Илья даже не смотрел. Можно было подумать, что крепыша и лжеветерана вытащили сюда против воли и его мучает смертельная скука. Однако Димка видел, что экран телефона крепыша мёртв. Яша-Илья слал эсэмэски с выключенного телефона. За Яшей стояла филологиня, на её лице застыла презрительная, вальяжная улыбка. Пальцами филологиня сжимала свой бутафорский живот. Так качки тискают резиновые мячики для тренировки запястий. Будь она беременна взаправду, можно было бы опасаться за то, что ребёнок появится на свет с вмятинами от её пальцев. Лиса, казалось, чувствует себя спокойнее всех. Фингал почти не заметен, лицо расслаблено, лёгкая улыбка, в глазах осмысленность. Ничего бы не выдавало Лису, если бы не поминутное движение плечами. Лиса то и дело покручивала ими, как будто лямки платья доставляли ей неудобство. Марат стоял не шевелясь, с лицом каменным и бледным. Остекленевшие глаза смотрели в одну точку, не моргая. Если раньше Марат хлопал веками чаще нормы, то теперь они не закрывались вообще. Димка вдруг осознал, что ни Яша-Илья, ни филологиня, ни Лиса, ни Марат не знают ничего заранее. Никому не намекнули. Все были на грани обморока. «Что же делать? Может, просто прятаться от камер, а деду завтра правильные газеты подсунугь, а? Не могу же я из-за его сосудов всё потерять! Я его люблю, конечно. Он со мной в поле воздушного змея запускал. Синего с алой лентой… Когда я мелкий был… Да и терять пока нечего… Надо настроиться. Победа! Победа! Победа! — принялся заклинать про себя Димка. — Успех, слава, женщины, благодарственная речь, как на «Оскаре», прыгнугь через голову, как футболист после гола… Прыгнугь вряд ли получится, но вот пошутить, чтобы зал грохнул смехом, это можно. — Он почувствовал, как дрожат колени. Переступил с ноги на ногу, всё равно дрожат. — …Чтобы толпа журналисток с цветными елдаками микрофонов осаждала, чтобы лицо на глянцевых обложках по всему городу. Мне нужна эта чёртова БУКВА! Я заслужил её больше остальных! Обещаю отдать деньги другим, мне они не нужны, Юлька всё равно ушла, но статуэточку… статуэточку мне!.. Кому бы отдать деньги? — Димка добросовестно стал всеми своими мыслями показывать Богу, что он взаправду поделится, не кинет. Не ради денег он здесь. Дед со своими сосудами и воздушным змеем затерялся где-то в дымке прошлого. — Лисе, Яше-Илье, филологине, поэтессе Наташке. Всем понемногу. Но если раздать всем, это всё равно никому не поможет, проще себе оставить»…
