День у них проходил, кстати сказать, нормально, сын на учебе, или в библиотеке, или в неустановленном месте, его собачье дело. Мать же вся в беготне и хлопотах переводчицы-синхронистки, крупного гида, которого знали по всем гостиницам и все ей улаживали, т. к. она выглядела светской львицей и была таковой на всех посольских приемах, презентациях, вернисажах, театральных премьерах (не забывая в перерывах сбегать купить что-то на ужин, в прачечную, в химчистку и тому подобное). Счастливая, крупная, с коротко стриженной вот именно львиной гривой, со следами былой красоты, с тяжелой нижней челюстью, набрякшими веками, роскошными бровями, и волосы всегда чистые, светлые; сияющие, золотые. Да у нее могли быть и любовники, все так считали, но у нее был только сын, такие дела. Она ради него держала марку, одевалась, бегала на педикюр-маникюр, к лучшему парикмахеру Вадиму, у нее везде были друзья, все ради сына: неопрятную старуху никто не возьмет переводчицей, вокруг полно молоденьких почти что кинозвезд с чуть ли не тремя языками, готовых для заработка на все, выучить четвертый, довести себя диетами до размера 60-90-60, но старики, деятели культуры и науки, которых обслуживала наша Диана, они ценили верность, надежность, безукоризненность пожилой львицы, рядом с ней отрадно было покрасоваться, она была в сам раз молодой для них, точно на десяток лет пониже возрастом, не на оскорбительные сорок—пятьдесят, как эти профуры на тонких ножках, птички в маленьких костюмах и с непонятной лексикой, которые готовы были с восторгом внучек на все подвиги, — нет. Старцы помнили Диану (и себя) в молодости, помнили ее ослепительную, но всегда надежную красоту, никогда не подведет и ничего никому не расскажет — также ее помнили и в правительствах, которые менялись, но только поверху, а главное всегда оставалось на месте. Диана их тоже помнила на мелких ролях в составе делегации, теперь же для них распахивались дверцы лимузинов. Диана казалась вечной.
Но и у нее было все как у других тяжело пашущих женщин — муж паразит на шее, никогда его не заставишь вбить гвоздь или поменять лампочку, затем дочь привела в дом квартиранта так называемого, поселенца, совершенно не ровню себе (все-таки у дочки и отец — тот отец, родной — и мать из хороших семей, языки, воспитание, одежда), но нет, она в противовес всему раскопала где-то на дне рождения подруги это сокровище, по-мужски пьющее и курящее, т. е. без продыху, муж Дианы тоже попивал, но и он растерялся.
