Она дошла до тетиного будуара, находившегося рядом с большой спальней, где спали дядя и тетя. Мелинда двигалась как привидение, казалось, ее ноги не касаются ковра. Она открыла дверь. Там было темно, но она знала, куда идти. Она пересекла комнату и приоткрыла шторы на окне, чтобы впустить в комнату лунный свет. У окна стоял секретер тети, инкрустированный севрской эмалью, – элегантное произведение французских мебельщиков времен Людовика XV.
Мелинда хорошо знала, где хранились деньги на домашние расходы, так как каждую неделю помогала тете проверять хозяйственные счета и помнила, что даже после того, как выплачивалось жалованье слугам, там всегда оставалась небольшая сумма на мелкие расходы.
Она выдвинула ящик. Как она и ожидала, там лежало десять золотых гиней. Она забрала их и положила на их место бабушкину бриллиантовую брошь.
Она хорошо понимала, что дядя, когда узнает о том, что она взяла деньги, обвинит ее в краже, но она была убеждена, что брошь стоит больше десяти гиней и что если тетя Маргарет захочет продать ее, то не продешевит.
Мелинда снова задернула шторы и добралась до двери будуара в полной темноте. Она закрыла дверь и вернулась в свою комнату. Несмотря на то что при ходьбе у нее болела спина, она знала, что сейчас было не время обращать внимание на боль. Если она решила убежать, то должна бежать сейчас.
Положив гинеи в кошелек, она оглядела комнату и задула свечи. В темноте она закрыла глаза.
– Папа и мама! – прошептала она. – Помогите мне! Помогите мне, потому что я боюсь уходить, но еще больше я боюсь остаться! Помогите мне, потому что это единственный для меня выход.
Она замолчала, подождала немного, будто могла услышать ответ, но слышалось только тиканье часов на каминной полке, напоминавшее ей, что время не ждет. Она взяла сумку и очень, очень тихо спустилась по лестнице к выходу из кухни.
Полная луна сквозь подгоняемые ветром облака освещала Мелинде темную аллею, ведущую к кованым железным воротам, за которыми начиналась дорога. Большие ворота были закрыты, но, к счастью, небольшая калитка около сторожки была незаперта, и Мелинда тихо проскользнула в нее, боясь разбудить сторожа, который спал в эти ранние утренние часы.
Она быстро пошла по извилистой, пыльной дороге. И вскоре ощутила, что спину сковывает мучительная боль, и сумка с немногими вещами, которые она взяла с собой, похоже, тяжелела с каждым шагом. Она перекладывала ее из одной руки в другую и решала, нет ли там чего-нибудь ненужного, что можно было бы выбросить. Но она знала, что дело не столько в весе сумки, сколько в ее болезненном и измученном состоянии после побоев дяди.
