– Я могу сказать, кто действительно будет страдать, когда вас не станет.
– Кто? – спросил маркиз напряженным голосом.
Гермия не имела ни малейшего представления, что он ожидал от нее такого же ответа, который дала бы ему любая другая женщина, которую он когда-либо знал: ответа, что ей будет недоставать его.
– Ваши лошади! – выпалила Гермия. – Каждый, кто ездит верхом так хорошо, как вы, не может не любить животных, и, может быть, ваши лошади именно потому так часто выигрывают скачки, что знают о вашей любви к ним.
Маркиз молчал, и она задумчиво продолжала:
– Вот почему я была уверена, что вы пропали не потому, что лошадь сбросила вас, как думали многие!
– Об этом я как-то не задумывался раньше, – тихо сказал маркиз.
– Так задумайтесь теперь, – настаивала Гермия, – и берегите свою жизнь хотя бы ради лошадей, которые ожидают вас в своих стойлах и не могут дождаться, когда вы вновь посетите их.
Маркиз хотел что-то ответить, но тут открылась дверь спальной комнаты и вошел граф.
Он казался очень большим в этой маленькой комнате, и когда Гермия торопливо поднялась со стула, он взглянул на нее, как ей показалось, довольно угрюмо.
– Доброе утро, дядя Джон! – сказала она и поцеловала его в щеку.
– Доброе утро, Гермия! – ответил граф. – Как себя чувствует ваш пациент?
– Как видите, ему намного лучше, и мама очень довольна им.
– Прекрасно! – воскликнул граф. – Так значит, с разрешения доктора мы можем забрать его обратно в усадьбу?
Гермия хотела было протестовать, но вовремя прикусила язык.
Вместо этого она сказала:
– Я думаю, вы хотите поговорить с его светлостью наедине, да и доктор Грэйсон настаивает, чтобы у него не было более одного посетителя одновременно.
Она пошла к двери, но дойдя до нее, повернулась и спросила:
– Вам принести чего-нибудь, дядя Джон? Чашечку кофе или, может быть, бокал портвейна?
Упомянув о портвейне, она внезапно испугалась, что ее дядя поймет, что она предлагает ему его же собственный портвейн.
Только прошлым вечером, когда Хиксон подавал им ужин в столовой, он, наливая прекрасный кларет в бокал викария, сказал:
– Я подумал, сэр, что вы захотите бокал портвейна сегодня вечером, и наполнил им графин.
– Превосходная идея, Хиксон! – ответил викарий.
Но тут он увидел выражение лица жены и добавил:
– Но я надеюсь, что ты получил разрешение графа приносить вино из усадьбы?
– Я уверен, что его светлость хочет, чтобы мой господин получал все, к чему привык, и пил бы то, что Он пил в усадьбе, – ответил Хиксон. – Но мой господин не любит пить один и велел мне, чтобы я подавал портвейн и вам тоже, сэр.
