– Но что же делала ты?
– Я отдавала им все деньги, какие могла, и поговорила с одним из старейшин, чтобы тот обеспечил маленьких детей молоком – это всегда было самым важным для папеньки.
Джиованна в смущении отвела глаза.
– Самое ужасное, что мачеха продолжала покупать новые портьеры, ковры и дорогие украшения. Она украшала дом… а люди голодали!
Не в силах более вспоминать те ужасы, Джиованна умолкла и разразилась слезами.
Герцог обнял ее за плечи.
– Если это так расстраивает тебя, дорогая, мы можем продолжить разговор в другой раз.
Он вытер девушке слезы. Джиованна сказала:
– Нет, я хочу договорить. Я хочу, чтобы ты знал.
Как хорошо, что можно поговорить с тобой… я думала, меня никто никогда не поймет… и я умру вместе со своими тайнами.
– Твои тайны теперь стали моими, а мои – твоими, – успокаивал ее герцог, – но историю ты доскажешь мне в следующий раз.
– Нет, сейчас! – почти сердито возразила Джиованна.
Герцог поцеловал ее в лоб и вновь опустился в кресло, не выпуская руки девушки. Тут ему в голову пришла идея.
– Ты такая худенькая, что в кресле хватит места для нас обоих. Если уж ты хочешь рассказывать дальше, давай я обниму тебя.
Он оказался прав – они удобно устроились в одном кресле, и там еще осталось немного свободного пространства. Удовлетворенно вздохнув, Джиованна опустила голову на плечо герцогу. Он улыбнулся:
– Вот, так будет гораздо проще и приятнее – мне очень нравится прижимать тебя к сердцу.
– Мне… мне тоже так нравится, – прошептала Джиованна.
Она посмотрела на него, и герцог захотел поцеловать прекрасную девушку, но понял, что тогда она не доскажет самое важное. Поэтому он попросил:
– Ну, теперь рассказывай дальше.
– Вскоре после того, как я поругалась с мачехой… я сказала ей, что наши подданные голодают, а она тратит больше, чем мы можем себе позволить… а потом мачеха показала мне, как она ненавидит меня. – Девушка вздрогнула. – Я буквально ощущала исходящую от нее ненависть.
– Так оно и было! – заметил герцог, вспомнив, чем все кончилось.
– Что бы я ни делала, что бы ни говорила – все было не так, – сказала Джиованна. – Наконец мачеха предложила папеньке отослать меня прочь.
– А он понял причину?
– Он сказал: «Твоя мачеха думает на некоторое время отправить тебя в пансион». Я испугалась только, что школу будет выбирать она.
– Поэтому ты поехала к бабушке.
– Она прислала мне письмо, в котором спрашивала, как я живу. Когда я показала письмо папеньке, он спросил:
