Наряду с похотью и порнографией, неизменно процветавшими в ханжеских семьях, разрасталась индустрия порока, в результате чего Лондон в середине XIX в. превратился, по выражению Весли44, «в самую жаркую постель похоти». При столь противоестественном разделении полов это было фактически неизбежно.
По английскому обычаю недостойную практику, расцветавшую, как ядовитый цветок, приписали заразе с континента, особенно из Франции. Даже если отчасти это справедливо, ученик – викторианский Лондон – вскоре, безусловно, превзошел учителей.
Репутацию «столицы любви» Париж приобрел благодаря старой, многовековой традиции изысканной церемониальной проституции. По числу проституток столица Франции в пропорциональном сравнении никогда не превосходила любой другой крупный город мира. Но со времен средневековья главные парижские жрицы продажной любви отличались каким-то величием. В отличие от британцев, которые с огорчением предавались порокам, греша грубо и тайно, Франция осмелилась превратить проституцию в цивилизованный культ и добилась успеха.
По общему мнению, французские кокотки были и остаются лучшими после японских гейш представительницами древнейшей профессии.
Современная французская проститутка придерживается традиций, заложенных много веков назад королевскими любовницами. Некоторые из них были благородного происхождения, некоторые незаконнорожденными.
Они считались привилегированными. Их последовательницы, доступные любому мужчине, независимо от его происхождения, но в полной зависимости от платежеспособности, достигли расцвета при Второй империи.
Такие женщины, как Ла Паива, Ортанс Шнайдер, Анна Десилон и Клео де Мерод, входили в число богатейших граждан Франции, были арбитрами моды, хранительницами государственных тайн. Они пользовались огромным влиянием и могли принести своим врагам ужасные неприятности.
Место в истории им принесла исключительно торговля телом. У них были самые изысканные в Париже дома, непревзойденно отделанные и обставленные гостиные и салоны. Они разъезжали по Булонскому лесу в экипажах, превосходивших великолепием коляску любой замужней женщины. То же самое можно сказать о нарядах и драгоценностях.
В Британии редко появлялись великие куртизанки, хотя некоторые блеснули в XIX в., в мрачном одноцветье ранней викторианской эпохи.
Три женщины почти сравнялись с куртизанками исторического значения. Впрочем, широкой публике, слышавшей про Помпадур или Дюбарри, их имена неизвестны, а значит, их слава была относительной и не вошла в историю. Это Скиттлс, Кора Перл и Нелли Флауэр.
