По известным вам причинам, я вынужден бежать. Если я вас оставлю с этой женщиной, то через месяц, поддавшись убеждениям своей матери, она увезет вас в Париж. И, поскольку после недавней шумной огласки вы уже не сможете выйти замуж, будьте уверены, эти две безжалостные особы завладеют вами лишь затем, чтобы заставить вечно оплакивать в монастыре и ваши слабости, и наши наслаждения. Ваша бабушка, Эжени, преследуя меня, объединяется с моими врагами, чтобы окончательно разделаться со мной: подобный образ действий с ее стороны имеет целью лишь заполучить, а значит – заточить вас. Чем болезненнее растравлены мои раны, тем хуже делается мое положение, тем сильнее и увереннее в себе становятся наши истязатели. Не сомневайтесь: ваша мать тайно сочувствует нашим врагам, несомненно также, что в мое отсутствие она примкнет к ним. А они желают моей гибели лишь ради того, чтобы сделать вас самой несчастной из женщин. Следовательно, надо стремиться всячески ослабить их, а лишить их госпожи де Франваль – значит лишить главной побудительной силы наших врагов. Допустим, мы решим поступить иначе: я увезу вас с собой. Ваша мать в негодовании тут же объединяется со своей матерью, и с этих пор, Эжени, ни одной спокойной минуты для нас обоих. Нас станут разыскивать и преследовать повсюду, ни одна страна не предоставит нам права на убежище, ни одно пристанище на всей земле не станет для нас надежным, неприкосновенным в глазах чудовищ, неотступно следующих за нами. Ведомо ли вам, как далеко поражают отвратительные орудия деспотизма и тирании, оплаченные золотом и направляемые злобой? А вот будь ваша мать мертва, госпожа де Фарней, любящая ее сильнее вас и лишь ради нее идущая на все, лишившись единственного существа, во имя которого, собственно, она и примкнула к нашим преследователям, выйдет из игры, перестанет подстрекать моих недругов и вдохновлять их на борьбу против меня. С этой минуты случится одно из двух: либо дело Вальмона улаживается и более ничто не противодействует нашему возвращению в Париж, либо оно отягчается и, вынужденные уехать за границу, мы, по крайней мере, будем укрыты от стрел госпожи де Фарней, ибо, пока ваша мать жива, у той не будет иной цели, кроме как отравлять нам жизнь, поскольку, еще раз повторяю, она воображает, что благополучие ее дочери может быть устроено лишь ценой разрыва наших отношений.
С какой бы стороны ни оценивать наше положение, очевидно одно: госпожа де Франваль нарушает наш покой, а ее мерзкое существование – самая главная помеха нашему блаженству.
