Я рассчитывал, что смогу отправиться в обратный путь через несколько дней – в проливе между Таити и Моореа часто случается подобное ненастье. Отход «Рендира» назначен через неделю, так что я не опоздаю к отплытию, но вот последние мгновения, которые мы могли провести с Рараху – последние в жизни, – пролетят вдали от нее.
В деревню мы вернулись, когда совсем стемнело. Я и не предполагал, какое тяжелое действие окажет наступление ночи.
На меня напала вялость, сонливость и страшная жажда. Полагаю, это было следствием переутомления и множества сильных переживаний прошедшего дня.
Мы присели перед хижиной Хапото.
Из соседних домов набежали любопытные девушки в цветочных венках – нечасто в этих краях появляется чужеземец (паупа).
Одна из них подошла ко мне поближе и воскликнула:
– А, это ты, Мата Рева!
Я давно не слышал этого имени; так меня когда-то назвала Рараху.
Оказалось, эта девушка в прошлом году встречала меня на берегу ручья Фатауа.
В полубреду, в сгустившейся мгле мне все представлялось фантастичным и диковинным. Из джунглей слышалась жалобная однозвучная мелодия тростниковой флейты.
В нескольких шагах, под соломенным навесом, подпертым шестами из бурао, готовился ужин. Ветер раскачивал эту кухоньку из стороны в сторону: люди, суетившиеся вокруг очага, походили на гномов; на корточках, в густом дыму, обнаженные, с длинными растрепанными космами…
Мне чудилось, что кто-то шепчет мне на ухо:
– Тупапаху!
Наконец посланная к вождю девушка воротилась с метриками. При последних проблесках света я успел разобрать написанные по-таитянски данные:
«Рожден Таамари от Таимахи пятого числа июля 1864…
Рожден Атарио от Таимахи второго числа августа 1865…»
Что-то оборвалось в моем сердце и стало пусто. Мне не хотелось верить в эту неприятную правду. Я кровно сжился с мыслью о ветви нашего рода на Таити, лелеял ее, дорожил ею… Крушение ее причинило мне глубочайшую болезненную рану. Получалось так, что мой дорогой незабвенный брат навеки канул в небытие, не оставив на земле своего продолжения. Для меня он будто заново умер. Мне, безутешному, показалось, что эти цветущие райские острова превратились в пустыню; вся прелесть Океании умерла – ничего больше меня с ней не связывает…
– Лоти, – дрожащим голосом спросила старуха, – ты уверен в том, что сейчас нам сказал?
Я открыл им обман дочери. Таимаха поступила так, как многие другие таитянки; когда Руери уехал, она завела нового любовника из чужеземцев. Так как связи между Папеэте и Матавери редки, ей удалось обмануть родственников и в течение долгого времени скрывать, что человека, которому они ее доверили, давно нет с нею. А потом Таимаха вернулась на Моореа оплакивать его. Впрочем, допускаю, она действительно о нем горевала – может быть, любила его одного.
