И даже тот, кто смотрит на Таити романтически, кто видит в нем приветливую поэтическую страну вечной весны, страну необыкновенных цветов и необыкновенных красавиц, кто с трепетом слагает гимны в его честь, смею уверить, – и тот не понимает этот край!
Не тем прекрасна эта земля…
Не всем доступна ее краса…
Поезжайте-ка подальше от Папеэте, туда, куда еще не добралась цивилизация, где под стройными пальмами у коралловых шельфов перед лицом необъятного Великого океана стоят таитянские хижины с панданусовыми кровлями. Посмотрите на этих людей: загадочных, будто погруженных в грезы, часами неподвижно сидящих небольшими группками у стволов громадных деревьев, всегда праздных, прислушивающихся к чему-то неведомому, словно одним созерцанием живущих… Вслушайтесь в величавую тишину тропической природы, такой же неподвижной, как и люди, в монотонный шорох коралловых обломков и волн… Взгляните на грандиозные эти пейзажи, на базальтовые утесы, на покрытые густой зеленью сумрачные горы… И вокруг безбрежная водная пустыня: Тихий океан…
В Папеэте намечался большой праздник: королева давала бал в честь офицеров вновь пришедшего фрегата.[28]
Уже выстроились в гостиной при открытых дверях и окнах белые чиновники во фраках и фрейлины двора в вечерних туалетах – весь высший свет.
А в саду свое гулянье. Множество нарядных женщин, не принадлежащих к избранному обществу, в праздничных уборах, украшенные цветами, завели упа-упа, грандиозную пляску на всю ночь. Под тамтамы[29] танцевали босиком, а во дворце – под фортепьяно – в атласных туфельках.
Офицеры успели перезнакомиться со всеми и благодаря нестрогим таитянским нравам свободно переходили из одного мира в другой, наслаждаясь столь разнообразным весельем.
Ревность – неизвестная в Океании страсть – отравляла существование Рараху.
Засыпая в одиночестве в бедной хижине под шум окружающего леса, воображала она, как ее Лоти проводит вечера с фрейлинами Фаиманой и Териа… Больно сжималось бедное сердечко при мысли о принцессе Ариитее, ибо женским чутьем Рараху угадывала в ней соперницу…
Именно ревность, да еще, пожалуй, любопытство, привели влюбленную девочку в королевский сад на бал…
– Иа ора на, Лоти! (Здравствуй, Лоти!) – внезапно раздался за моей спиной знакомый детский голосок, неуместный в пряной атмосфере совсем не детского праздника.
Я удивленно обернулся.
Да-да, она самая, маленькая Рараху, предстала передо мной в белом платьице. Малышка держала за руку неразлучную подружку. Девочки, хотя и хорохорились, были заметно смущены вниманием к себе со стороны взрослых женщин. Принужденно улыбаясь, Рараху укорила меня:
